Испанский сон
Шрифт:
— Все, Мария. Обратного хода нет; считай, завалило камнями. Вся надежда теперь на тебя. Подойди.
Она подошла к князю со странным предчувствием.
— Я еще отдам распоряжения относительно устройства буферной зоны… но если я всецело полагаюсь на одного человека, значит, я более не генерал. — С такими словами он сбросил с плеч свою мантию, расстегнул рубаху и снял с шеи тяжелую, вероятно золотую и очень старую цепь тончайшей работы, со множеством драгоценных камней и эмалевых вставок. — Теперь ты генерал Ордена, — сказал князь и надел цепь на Марину, которая тут же запрятала ее в глубь своих
— Поздравляю тебя в том смысле, что желаю здравствовать, — сказал князь, — но не с легкой душой…
— Понимаю, ваше сиятельство, — сказала Марина.
— Не могу даровать тебе титула, — сказал князь с тоскою в глазах. — Уж не думал, что генералом будет простой человек… Но такая привилегия лишь у монарха; не знаю, вправе ли это сделать даже его высочество, будучи не наследственным властелином.
— Но вы же можете обвенчаться со мной, ваше сиятельство, — подсказала Марина.
— Что? — вскинулся князь.
— Обвенчаться, — внятно повторила Марина. — Жениться. Тогда я сделаюсь княгинею, и вы избавитесь от моральных проблем.
— Разве Дева может быть чьей-то женой?
— А почему нет? — удивилась Марина. — Был, например, польский король… кажется, Станислав…
— Знаю, — отозвался его сиятельство. — Пожалуй, это… Однако, — спохватился он, — прежде я должен устроить зону для передачи царевича.
— А у вас есть знакомый священник, чтобы вызвать его прямо сюда? — спросила Марина.
— Есть; не мешай.
— Вы не забыли? — спросила Марина. — Я католичка.
— Ты липовая католичка; сказал — не мешай.
Князь поднимал трубки и отдавал распоряжения об инженерных вещах, в которых Марина ничегошеньки не понимала. Какое-то время спустя он умолк, вытер рукавом пот со лба, вздохнул и поднял еще одну трубку.
— Отец Сергий? Приди ко мне, отче.
— Пока отче туда-сюда, — сказала Марина, — можно мне сделать звонок?
Князь подвинул к ней телефон.
Торопясь, она набрала номер.
— Вероника? Да, все так и есть. Да, да, трагедия… Короче: не хочешь остаться без милых деток? Тогда забудь обо всем и дуй в аэропорт. Нет. Считай, что ты уволена… Некогда, Вероника. Не знаю; я сама найду тебя. Пока.
Она положила трубку.
Она вздохнула. Она как будто отрезала от себя кусочек. Очередной и не последний. Моя судьба — терять.
…Через сорок минут, с сокращением обрядов, предельно допускаемым канонами для особых мирских обстоятельств, она была по-православному крещена и обвенчана с князем Георгием. Марина Осташкова перестала существовать; была теперь — княгиня Мария Тверская.
А еще через небольшое время они двигались по подземным ходам к особому бункеру, намеченному для обмена. Процессию возглавлял князь, коротко известивший близких соратников о своем
Бункер, куда они направлялись, изначально был сооружен для подобной надобности, так что сколько-нибудь дополнительно оборудовать его не было нужды. Все приказы, которые князь Георгий отдавал перед своим бракосочетанием, относились не к самому бункеру, а к ходам, окружавшим его — разумеется, специфическую организацию этих ходов невозможно было продумать заранее для всех возможных случаев. Это означало, что одни проходы следовало открыть, другие — наоборот, ликвидировать; привести в действие некоторые механизмы, а особенно тщательно проверить те длинные, тайные ходы, по которым суждено было уходить княгине с царевичем. На это и ушел запрошенный его сиятельством час.
И теперь, когда этот час истекал, они приближались к последнему из подземных прибежищ Ордена. Княжеский департамент тоже покамест не был сдан, но по процедуре, обговоренной с неприятелем, его предстояло открыть в тот момент, когда отрок окажется переданным княгине. Затем, по процедуре, эти двое должны были известным образом скрыться, сопровождаемые двумя людьми Ордена вплоть до зала о шести дверях; а уж дальше (князь крестился при мысли об этом) они оставались совсем одни.
— Не забудьте, — напомнил князь людям перед самым бункером, — не вздумайте кто-либо из вас назвать его вашим высочеством; я все же надеюсь, они не знают, кто он.
— Хорошо, — отозвались все.
И они подошли вплотную к железной двери бункера, к которому с другой стороны уже приближалась депутация врага, и с нею тот, кого некоторое позорное время надлежало называть мальчиком, Лешей. Князь уже знал, что отрока действительно ведут — еще перед выходом из департамента ему сообщили по телефону. Он с волнением ожидал встречи с его высочеством. Наконец, дверь отворилась, и адъютант, заблаговременно посланный в бункер, сказал:
— Они здесь.
Человек, отряженный от врага для выполнения тех же обязанностей, какие выполнял адъютант — его, так сказать, коллега — подошел изнутри и сказал:
— Пусть зайдет тот, кто будет проверять на оружие.
Князь дал знак выполнять приказ, и один из десятка вышел вперед и проследовал в бункер. Через минуту-другую к двери подошел соответствующий представитель врага. Он по очереди проверял каждого из входящих, в то время как подчиненный князя проверял входящих с другой стороны.
В последнюю очередь заходила княжеская чета.
— Любезный, — сказал князь проверяющему с изысканной, даже слегка преувеличенной учтивостью, — разрешите представить вам мою супругу, княгиню Марию Тверскую. Нижайше просил бы вас отменить в отношении ее досмотр, поскольку она женщина и титулованная особа.