Исполнение долга
Шрифт:
— Не был ли в Клину Рокоссовский?
— Не видел, товарищ маршал.
— Какова обстановка в районе Клина?
— Весьма сложная. Противник наступает превосходящими силами. По документам убитых гитлеровцев установлено, что наступление ведут не менее трех танковых дивизий и мотопехота. Удар нацелен, видимо, на Солнечногорск.
— Что вы знаете о положении на правом фланге шестнадцатой армии?
— Южнее Клина ведет тяжелый бой полк курсантов Военного пехотного училища имени Верховного Совета РСФСР и двадцать пятая танковая бригада в составе одиннадцати танков. Юго-восточнее
— Севернее Волоколамска противник прорвался крупными силами и наступает на запад и северо-запад. Постарайтесь, голубчик, закрыть разрыв между шестнадцатой и вашей армиями и удержать Клин.
— Сделаем, товарищ маршал, все возможное. От нашего командарма мне известно, что оборона Клина возложена на группу войск, которую возглавляет заместитель командующего шестнадцатой армией генерал Захаров. Однако ни самого Захарова, ни его группы в районе Клина я не обнаружил. Узнал только, что по его приказанию из двадцать четвертой кавалерийской дивизии взят один кавполк для обороны на реке Сестра. Сейчас хорошо слышны звуки боя юго-западнее Клина, ближе к Мисирево. Предполагаю, что бой ведет группа Захарова.
— Что думаете предпринять?
— Будем драться за Клин до последней возможности.
— Хорошо. Особое внимание обратите на дмитровское направление. Срочно готовьте промежуточные противотанковые рубежи в районе Воронило, Спас-Коркодино и еще глубже — в Рогачево, куда могут отойти войска, если не удержите Клин.
— Очень мало времени, товарищ маршал. Вероятно, там удастся создать только одиночные колодезеобразные окопы. Они лучше маскируют людей от авиации и более эффективны для борьбы с танками.
— Согласен. Действуйте. Надо любым способом задержать немцев и выиграть время. В Рогачево к вам прибудет небольшой инженерный отряд с противотанковыми минами.
Едва я закончил разговор с начальником Генерального штаба, появился Н. Н. Олешев.
— Нашли группу Захарова? — спрашиваю его.
— Нет.
— Тогда поезжайте в Спас-Коркодино и Воронино, — распорядился я. — Немедленно готовьте оборону на этом рубеже. Соберите туда все, что встретите из войск. Мобилизуйте местное население. И кроме того, проверьте положение в Рогачево. Этот населенный пункт тоже надо превратить в мощный узел сопротивления.
…Всю ночь я пытался связаться с Д. Д. Лелюшенко. Наконец нашел его в одной из дивизий на правом фланге армии, доложил обстановку и содержание разговора с Б. М. Шапошниковым.
— Я тебя тоже разыскивал со вчерашнего вечера, — сказал командарм. — Ты назначен командующим левофланговой группой нашей армии…
Как только рассвело, я с ординарцем Яшей Матюшкиным направился к югу от Клина, надеясь найти генерала Захарова. Навстречу мне двигались разрозненные группы бойцов 681-го стрелкового полка 133-й стрелковой дивизии. Остановив их, приказал занять оборону на ближайших высотах и поставил здесь же на огневые позиции прибывшую из Клина батарею 76-миллиметровых орудий. Старшим назначил пожилого
Увидев снижающийся самолет По-2, немного задержался с отъездом. Из самолета вышел высокий, стройный человек. Я сразу узнал его: это был К. К. Рокоссовский.
— Вот где довелось встретиться после Дальнего Востока, — сказал он, обнимая меня.
— Товарищ генерал, о вас вчера спрашивал маршал Шапошников, — вспомнил я.
— Мы уже разговаривали, — ответил Рокоссовский. — Поэтому и прилетел сюда. Как дела?
Я доложил все, что знал, и спросил о Захарове.
— Он где-то в наших правофланговых частях. Объединить их в группу, к сожалению, никак не удается.
Константин Константинович сообщил, что он приказал курсантскому полку, 25-й и 31-й танковым бригадам отходить на юго-западную окраину Клина, но получилось так, что те отошли на Мисирево.
На том мы и расстались. Рокоссовский улетел к себе, а я поехал в войска, прикрывавшие Клин с севера и северо-запада.
Когда прибыл в 107-ю мотострелковую дивизию, П. Г. Чанчибадзе доложил, что противник с утра атакует небольшими группами танков и мотопехоты. Наши части стойко отражают все атаки.
Но все же гитлеровцам удалось здесь несколько продвинуться вперед, хотя и дорогой ценой: на поле боя горели их танки, виднелись сотни трупов солдат и офицеров.
Передал П. Г. Чанчибадзе приказание командующего армией: с наступлением темноты вывести из боя 923-й стрелковый полк и направить его в Спас-Коркодино.
— Вчера подчинили, а сегодня забираете! — запротестовал Порфирий Григорьевич.
— А кто остановит гитлеровцев, если они прорвутся к нам в тыл?
— Понятно, товарищ полковник.
— Вот и хорошо… А я пока проскочу в пятьдесят восьмую танковую дивизию. Ей еще труднее, чем вам…
Левый фланг этой дивизии находился неподалеку от КП Чанчибадзе. Туда можно было добраться пешком.
Прошли метров двести. Ординарец остановился, докладывает:
— Товарищ полковник, вон там, видите, фашистские танки.
— Давай, давай, прибавляй шаг, — поторапливаю его, — по двоим они стрелять не станут.
И тут же противник опроверг меня: открыл пулеметный огонь. Мы плюхнулись в какую-то траншею. Оглядевшись, увидели, что чуть левее стоят хорошо замаскированные Т-26. Решили пробраться к ним и натолкнулись на командира дивизии подполковника Говорушенко.
— Почему вы здесь? — спрашиваю его. — Отсюда же нельзя управлять дивизией. Не видно, что делается на противоположном фланге.
— Там у меня, товарищ полковник, боевой комиссар, — отвечает Говорушенко. — А здесь мы ожидаем новую атаку.
И действительно, минут через 15 противник двинул прямо на нас 20 танков с пехотой. Артиллеристы открыли по ним огонь. Атака захлебнулась. Два танка загорелись. Три остановились из-за повреждений ходовой части. Их потом тоже удалось сжечь.
Наступило временное затишье. Я порекомендовал Говорушенко немедленно перестроить систему огня и продолжать совершенствование минных заграждений. Одновременно приказал разыскать отряд Московской зоны обороны и установить с ним взаимодействие, а также направить офицера связи к П. Г. Чанчибадзе.