Исполнительница темных желаний
Шрифт:
– День добрый, – вежливо поздоровался Мухин с женщинами, успевшими после дождя облепить дворовые скамейки.
Если честно, то он их немного побаивался, этих дворовых блюстителей порядка. И в своем дворе побаивался, и в чужих. И не очень любил их привлекать в ходе расследования на роль свидетелей. Могли ведь такого наговорить, такого напридумывать, что потом век не разгрести. С Пановым-то, чудится, так и получилось.
– День или уж вечер добрый, – поджала синюшные губы она из женщин. – А вы кто такой? Чего по нашему двору шляетесь? Слыхала, бабы,
Ну вот, у них уже и готовый приговор имеется. За то он дворовых сплетниц и не любит, за скоропалительные выводы их, рождающиеся в их ежедневной бесполезной болтовне. Сейчас еще ботинки его грязные заметят, а в городе такой грязи нет, и не бывало никогда. Пуговицу на рубашке, повисшую на одной нитке. Пятно на брюках не пропустят, которое за три стирки никак не желает отходить. И все! Зачислят его в разряд брачных аферистов.
Пришлось поскорее доставать удостоверение. Совать в их любопытные физиономии. Дожидаться уважительного кивка. И тогда уже приступать к делу.
– Полинкина соседка только что домой прошла, ее дверь прямо напротив ее, – сообщила одна из теток. – У ней сегодня давление, вы бы поспешили. Таблетку выпьет – ни за что не откроет. Долбишь, долбишь в дверь, что хочешь, то и думай. Ты поспеши, мил человек. А то ведь не добудишься.
Соседка Полины Ивановны открыла Мухину с перевязанной белым платочком головой и болезненной гримасой на морщинистом лице. Она так же как и ее подружки по двору, задала ему нелюбезный вопрос: «кто такой и чё вам надо». Потом сменила гнев на милость, прочтя удостоверение. И даже пригласила к себе в квартирку, предложив разуться у порога.
– Вы помните тот день, когда погибла ваша соседка? – перешел Мухин сразу к делу, устроившись в неудобном продавленном кресле пенсионерки.
– Как не помнить-то! Как не помнить-то, ужас какой! Полина всю жизнь прожила со мной бок о бок. Всяко бывало, порой и спорили, и серчали, но чтобы до серьезного скандала… нет, никогда дело не доходило. Не скажу, что все ее прямо любили, но никто, кроме зятя, ей зла не желал. Никто!
– А с чего вы сделали вывод, что он желал ей зла? – уточнил Мухин, хотя знал наизусть показания всех соседок.
– Орал, как ненормальный, однажды. Из-за Полинушки младшенькой скандалили. Он и орал на тетку ее, что убью, мол, и все такое…
Вот про все такое Мухину было очень интересно знать. Про все такое в протоколе допроса не было сказано ни слова.
– Так она уговаривала их развестись вроде, – нехотя вспомнила соседка погибшей.
– А что так? – удивился Мухин.
Сам-то он ничего, кроме жертвенной любви со стороны обоих супругов, не обнаружил за то время, пока шло следствие.
Жена, Полина то есть, рвалась изо всех сил к мужу, всячески оправдывала его, невзирая на то, что муж сидел по подозрению в убийстве ее тетки.
Муж, Антон, сильно озабочен был судьбой супруги, не хотел, чтобы она погружалась в ту грязь, которая сопутствует всяческим судебным разбирательствам. И даже от свидания
И вдруг развод! Непонятно…
– Какие-то проблемы у молодых были первое время, – тетка поджала губы, не желая прослыть дворовой сплетницей. – Кто же скажет-то! Так, что услышим, что домыслим… Полина, девочка утонченная росла. Тетка даже не раз про монастырь говаривала. Таким, мол, как Полинка, место только в монастыре. Слишком уж наш мир для них тяжел. А тут замужество. Да еще с таким мужиком, как Антон!
– А какой он?
– Ну… Грубый, наверное. По мне, так самый обычный. Работал, Полинку любил. Да и собой красивый малый. Зажрались просто обе, – вдруг вырвалось у соседки с ехидством. – Им бы такого, как мой зять, который чуть выжрет, так кулаками махать. Да из дома все столовое серебро потаскал. А то Антон им плох был. Соседке говорю, не лезла бы ты, Полина Ивановна, к молодым. Сами разберутся. Чем, говорю, Антон вам плох? Не пьет, не дерется, зарабатывает, красавец опять же.
– А она что?
– А она все вздыхала. Племянница, говорит, все о принце мечтала.
– А вы в ответ?
– А я говорю, что принцы тоже в туалет ходят. А эльфы случаются только в сказках. Не лезь, говорю, к ним, пока беды не случилось. Вот она и стряслась…
– Хорошо, – оборвал ее Мухин, так толком и не понявший, чего не хватало в свое время Полине Пановой и каким образом потом все это вдруг ею было обретено. – Теперь давайте по порядку, час за часом, минуту за минутой, вспомним тот самый страшный день.
– А что вспоминать-то! Я только успела во двор спуститься, как Антон на машине подкатил, будто бешеный. Завизжало все в его машине даже! – сказала соседка Полины Ивановны, ухватившись за повязанную платком голову. – Бегом наверх. Так же бегом сверху. А потом вот и…
– Понятно. – Мухин задумался. – Стало быть, вы во двор спустились перед самым приездом Антона Панова?
– Ну да. Минут за пять, может, и меньше, – согласно кивнула женщина.
– Так, а теперь давайте-ка вспомним, когда вы спускались вниз, никто вам не встретился? Возможно, вы кого-то нагнали в подъезде? Может, навстречу вам кто-то шел?
– Нет, – качнула та отрицательно головой, подумав несколько томительных для Мухина мгновений. – Никто не шел навстречу. Никто не спускался вниз.
– А наверх? – спросил Мухин и тут же продолжил: – Вы вышли из своей квартиры, так?
– Так.
– Никто в этот момент из квартиры напротив не выходил, так?
– Да.
– А вверх по лестнице никто в этот момент не поднимался?
Почему ему так важен был ответ на этот вопрос? Да потому, что, судя по заключениям экспертом, показаниям многочисленных свидетелей, а также его сегодняшним умозаключениям, убийство Полины Ивановны произошло в тот краткий промежуток времени, когда соседка убитой выходила из квартиры и когда Антон Панов приехал на машине, вызванный телефонным звонком тетки своей жены.