Исполнительница темных желаний
Шрифт:
– Все! Все сделано очень тонко, расчет оказался верен. Милиция ни на кого другого убийства не списала, взяв под стражу Панова. Все нормализовалось, жизнь пошла своим чередом. Казалось бы, живи, радуйся потихоньку делу рук своих, да тут так некстати друзья начали интерес проявлять к тому старому делу. То Полина Панова заколготилась, то Вера Прохорова. Всем вдруг понадобилось найти старого бригадира тех самых строителей, которые работали в гараже в день убийства. Если он что-то видел… А он не мог не видеть, так ведь? Он не мог не видеть вашей машины, Сергей, которая приехала
– Чудовищно! – ахнул кто-то из серой казенной толпы.
– Пропустим эмоции, – пробормотал Мухин, делая знак Воронову продолжать.
– Так вот, старый бригадир видел вашу машину, Сергей. И как она приехала, и как потом уехала много позже Панова. Он все видел и мог проболтаться. Так ведь? Три года назад его об этом никто не спросил, потому что никто не связал убийство вашего брата и мнимое бегство Зои с вашим именем, то есть с вашей фирмой. Все суетились вокруг банка и… И вы поехали в Верхние Выселки и убили бедного старика. Успели, как вы думали, вовремя. Панова так и не встретилась с ним и не поговорила. Но вот Прохорова… Она вас чуть опередила. Мало этого, начала потом шантажировать, звонить без конца и требовать денег. – Воронов насупился, обведя взглядом всех присутствующих. – Скажите, Сергей, как вам удалось уговорить ее ввести себе лошадиную дозу наркотиков? Вы что, соблазнили ее, а потом?..
– Оставьте, ради бога! – заорал Сергей, ворочая головой в тесном воротнике сорочки так, будто боялся задохнуться. – Это все бред, бред! Я ничего этого не делал!!
– Но Вера не была полной идиоткой, – словно не слыша его, все говорил и говорил Воронов. – Она оставила записку… на тот случай, если не вернется домой живой и невредимой. И даже дала своему мужу намек крохотный, перед тем, как ехать на встречу. И он ведь нашел!
– Что нашел? – не понял Хаустов.
– Нашел Виталий записку своей жены, в которой она указала имя убийцы. Коварного, расчетливого, изворотливого убийцы, который делал все только для того, чтобы соблюдены были интересы одного-единственного человека – то есть вас!
– И что дальше? – не понял Сергей философствований следователя. – Ну нашел он записку, и что дальше?
– А дальше… Он позвонил своему тестю. Сказал, что в руках у него записка его дочери. И вызвал его к себе. Но тесть Терехов Иван Сергеевич замешкался. Он же не мог знать, что господин Прохоров не успокоится, и станет звонить тому, чье имя указала в своей записке его жена Вера. А он позвонил. И начал грозить. А потом еще, не посмотрев в глазок, и думая, что это явился его тесть, открыл опрометчиво дверь квартиры. И…
– И что? – заинтересовался Хаустов, поняв, что конец истории близок.
– И получил удар по голове тяжелым предметом. Кстати, точь-в-точь такой же, от которого погибли Зоя Хаустова и тетка Полины Пановой. И утратил Прохоров то единственное вещественное доказательство, которое оставила ему его жена. Не найдено было при нем записки. Унес ее с собой убийца. Только не рассчитал…
– Что?
– Удар свой не рассчитал. Жив
– Конец чего? – ахнула Алина, сделавшись зеленой от испуга.
– Конец страшной истории… Конец целой серии преступных деяний…
Это Мухин уже завершил с мрачным видом, сам себе напомнив деловитого Эркюля Пуаро, вещающего с экрана витиевато и правильно. Осталось кончиками пальцев котелка на голове коснуться и откланяться. Только вот беда – котелка на голове не было. Да и руки были заняты целым ворохом одежды, упакованным в пластиковые мешки. Одеждой Сергея Хаустова, выпачканной кровью своих жертв.
– Узнаете? – обратился к Сергею Мухин, разложив на столе вещественные доказательства. – Понятые, подойдите сюда, пожалуйста.
– Узнаю, – с удивлением кивнул он и обернулся на Таю. – А ты говорила, что выбросила вещи, что порвались! А эту рубашку я искал несколько недель назад, а ты сказала…
– А что я могла сказать, господа, – воскликнула она, прикладывая пальцы к горящим щекам, – когда нашла ее всю в крови! Что я могла сказать! Что могла подумать!
– А что вы подумали, кстати? – вдруг ввинтил эдакий вопросец Мухин. – Когда нашли рубашку мужа в крови, брюки несколькими днями позже тоже в крови… Что подумали? О чем спросили его?
Теперь уже все уставились на Таю, растерянно переводившую взгляд с Сергея на Мухина.
– А… А что я могла сказать или о чем спросить? Я же… Я же всего лишь домашняя хозяйка, лишенная голоса в этом доме, – мяукнула она кротко. – Я не могу указывать ему, как надо жить. Он хозяин и… И эти вещи в крови… Я напугалась, конечно, но…
– Но почему-то не выстирали! – фыркнул вдруг Мухин насмешливо. – Почему? Логичным было бы, не спросив мужа о его похождениях и напугавшись за него, взять и выстирать все… Или сжечь, уничтожить, а вы в отдельный ящик все сложили. Аккуратно упаковали в пластиковые мешки, сложили… Я бы даже сказал, что спрятали ото всех, но не от себя. С какой целью?
– Хорошо. Я скажу! – Тая снова стала пионером-героем, отставив ногу в сторону и водрузив себе на шею ремень от невидимого барабана. – Я хотела правосудия! Правосудия для этого страшного человека!
– Он отец ваших сыновей, – напомнил на всякий случай Мухин, трогая макушку.
– Который намеревался их оставить, ради… – фыркнула со злостью Тая, забыв про геройство и опять становясь обыкновенной злой Бабой Ягой. – У него баб, что грязи! Он таскался по ним… Даже соседками не брезговал и домработницей!
– Ложь! – возмутилась Алина, возвращая своему лицу милый румянец. – Все ложь!
– Молчи уж, святоша, – махнула на нее толстой рукой Тая. – Да мне на его баб плевать. Я за правосудие! Он убил, пускай теперь отвечает. А вещи я оставила, чтобы доказательства его вины были. Чтобы он не отвертелся, сволочь такая! Чтобы не оставил нас без средств, чтобы…
– Чтобы сел в тюрьму на всю оставшуюся жизнь, оставив вас при деньгах, при домах, квартирах и пароходах, – пробубнил Мухин, заходя к ней со спины.