Исполняющий обязанности
Шрифт:
— Лепилу-то ты сам знаешь? — спросил Вячеслав Иванович. — Или только по слухам?
Исай снова неопределенно пожал плечами, усиленно занимаясь раком. Мешать ему, отвлекать — было делом бесполезным.
— Я с ними не кантуюсь, — соизволил наконец ответить Исай.
— С чего это? — пренебрежительно заметил Грязнов. — Гордый, что ли, стал?
— Не-е… Я предпочитаю со своими ребятами…
— Да откуда у тебя свои-то, всю жизнь был волком-одиночкой, — возразил Грязнов.
— Был, да сплыл… Я теперь с «гиппократами» дружу.
— Чего-то новенькое?
— Да
— И в чем же помощь?
— Разное… Нет, что-то я не по делу разболтался. А чего тебе надо от «гиппократов»? Они крепкие парни… Хи-хи! — мелко засмеялся он.
И тут Вячеслав Иванович заметил, что Исая, кажется, понесло. То есть повело куда-то в сторону. Так, будто он уже принял где-то основательно, а сейчас лакирнул по привычке пивком и поплыл. О каких-то «гиппократах» понес. Кто такие? Зачем? Бандиты, что ли?.. Но не перебивал.
— Там очень крутые… да еще покруче будут, один Борька-Боксер троих будет стоить… А про Шкафа и говорить нечего! Никитка ого-го! — продолжал развивать свою мысль Исай, поглядывая на Грязнова уже мутноватыми глазами. — А они с лепилой того… давно уже… — Он скрестил пальцы и, сжав, потряс ими, показывая, возможно, крепость отношений лепилы и неведомых «гиппократов», но тут же сосредоточился на другом — внимание его отвлекла очередная кружка пива, которую он и опрокинул в себя уже испытанным способом.
Даже то немногое, что Грязнову удалось вытащить из впадающего в странный кайф Исая, требовало определенного раздумья. Да и вообще, пора было заканчивать пиршество.
Вячеслав Иванович поднялся, сказал, что ему надо уходить, но что он готов вскоре встретиться снова и тоже посидеть, и спросил, сколько, на взгляд Исая, это застолье будет стоить. Тот был еще, кажется, в себе, посмотрел, поднял голову, что-то прикидывая, и изрек:
— Штука.
Тысяча рублей? Жирновато за такие сведения, но ладно, главное — теперь Розенбаум на связи. Вячеслав Иванович положил на стол голубую новенькую купюру с серебряной полоской, по-приятельски похлопал Исая по плечу и вышел из кабинета.
Он почти не обратил внимания на пристальный, неприятный какой-то взгляд Васи-официанта, который его обслуживал. А чего обращать, если Исай сказал, что они приятели? Но ведь все до поры… И потом, почему у официанта обязан быть приятный взгляд? Это ведь желаемое, а не действительное… И забылось.
Поскольку от «Щелковской» до его дома на Енисейской улице было относительно недалеко, Грязнов велел шоферу отвезти себя домой, где и отпустил машину.
Уже из дома он позвонил на мобильник Турецкому. Тот оказался еще на работе.
— Саня, если найдется свободная минутка, заскочи ко мне на Енисейскую. Я тут пивком побаловался и кое-что накопал. Давай обсудим. Не бойся, это не продолжение дружеского банкета, а, скорее, окончание военного совета.
— Если так, — ответил Турецкий, — тогда жди. Мы с Поремским подскочим. Тоже имеются кое-какие соображения.
— Очень хорошо! Вот он-то и будет нам нужен!
5
Пока гости ехали на военный совет, Вячеслав Иванович успел сделать несколько телефонных звонков по службе.
Ему подтвердили, что в прошлую пятницу на Яузе, в районе Курского вокзала, произошло ДТП со смертельным исходом. Автомобиль «Ауди-100» девяносто девятого года выпуска, значит, — уже не новый. Продиктовали и госномер автосредства, который ничего не сказал Грязнову. Водитель, судя по найденным при нем документам, Грицман Дмитрий Яковлевич, семидесятого года рождения… проживал по адресу… и так далее. Проводилось опознание тела, присутствовала жена покойного, Грицман Ева Абрамовна, проживавшая по тому же адресу… Окончательный диагноз — механическая асфиксия. Судебно-медицинская экспертиза показала, что в крови погибшего в результате автомобильной аварии и утопления транспортного средства вместе с водителем в воде имелась крупная доза сильнодействующего наркотического вещества. На то же указывали и многочисленные следы уколов — «дорожки» на венах обеих рук. Так что можно сделать вывод, что само утопление человека, потреблявшего тяжелые наркотики, произошло в результате отключения его сознания, когда он ехал в машине.
Короче говоря, заснул за рулем и нырнул, сбив ограждения на набережной и так уже и не проснувшись. После вскрытия тело было передано родным и близким покойного, который и был похоронен на Троекуровском кладбище.
«Вот за этот факт надо бы зацепиться Володе, — подумал Грязнов о Яковлеве, брошенном на охмуреж секретарши Баранова. — Надо срочно ему сообщить…»
Мобильник Яковлева отозвался сразу.
— Ты чем сейчас занят? — строго спросил Грязнов.
— Собираюсь на свидание, — явно улыбаясь, ответил Володя. — Мне назначено на восемь. Вроде поедем к какой-то подруге.
— А как прошел первый контакт?
— А вот он теперь и состоится, пока только по телефону. Но девушка оказалась решительная, сказала, что согласна познакомиться… А на Сан Борисыча она, оказывается, успела уже обидеться. Видимо, за то, что он не воспользовался ее предложением. В общем, если погибну, считайте меня этим… коммунистом.
— Запомни такой факт…
И Грязнов подробно пересказал Володе все то, что только что услышал от служб ДОБДД и судмедэксперта, занимавшегося вскрытием.
— Не знает ли она его? Видела ли? Когда? Постарайся все выяснить и про прошлую пятницу, а также про все, что было накануне или за несколько дней до этого. Бомбу-то у него нашли еще до того во вторник. Имей это в виду. Галке не звонил?
— Звонил. Похоже, она нашла бомбиста, словом, все, как мы и думали. Но концов его нет.
— Почему?
— Там странная история. Галка выяснила, что на узел звонили и те обещали прислать мастера. В квартире действительно не работала связь. Это они сразу проверили. Но мастер пришел только к вечеру, когда уже было не до него. Там, говорят, такое творилось! Какие телефоны?! Там дом рушился. Вот и все.