Испорченный рыцарь

Лоррейн Трейси

Из моего горла вырывается какой-то болезненный всхлип, и до моего слуха доносится мягкий голос Брианны.

— Все хорошо. Я держу тебя.

Я втягиваю в себя дрожащий воздух, продолжая позволять ей обнимать меня.

Я никогда не думал, что позволю этому случиться, но вот мы здесь.

Я никогда не думал, что мне придется прощаться с моим отцом. Ну, по крайней мере, не раньше, чем через несколько лет.

Я не знаю, сколько времени прошло, пока мы были заперты в объятиях, но в конце концов мой наполненный алкоголем разум понял,

что мы движемся.

Оторвав лицо от шеи Брианны, я обнаружил, что мы стоим в моей ванной комнате.

— Что…

— Тебе нужно принять душ, Нико. Ты чертовски воняешь.

Я смотрю на нее, когда она отпускает меня, как будто ее нет на самом деле, а просто видение, которым, по мнению моей ебанутой головы, она должна меня дразнить.

Звучит охуенно.

И если она не более чем плод моего воображения, то я готов поспорить, что мне не дадут даже потерять себя в том, что она действительно может мне предложить. Ее объятия, возможно, и были приятными — не буду говорить ей об этом, — но ощутить себя в ее тугой киске было бы гораздо лучше.

Ощущение того, что мой школьный галстук протягивают через воротник, вырывает меня из этой маленькой фантазии, и я смотрю вниз, наблюдая, как ее тонкие пальцы быстро расстегивают пуговицы моей рубашки.

В моем горле раздается рык, когда ее горячие руки скользят по моим плечам, отодвигая ткань.

— Просто не можешь дождаться, когда я разденусь, да?

Ее глаза находят мои, но, в отличие от того, к чему я привык, я не нахожу в них огня, который обычно горит в них, когда мы так близки. Все, что я нахожу, — это жалость, сочувствие. Этого почти достаточно, чтобы заставить меня положить этому конец, отправить ее прочь, как я должен был сделать в тот момент, когда обнаружил ее в своем пространстве. Но я не делаю этого, потому что, стянув с моих рук рубашку, она проводит костяшками пальцев по моему прессу, добираясь до пояса, и я снова поддаюсь фантазии, когда она расстегивает мои брюки и стягивает их и боксеры с моих ног.

Она впивается зубами в нижнюю губу, наблюдая за тем, как мой член покачивается между нами.

Может быть, я и сломлен непоправимо после той ночи, но, похоже, мой член все еще хочет веселиться, несмотря на количество алкоголя, в котором я пытался себя утопить.

Опустившись на колени, она отрывает взгляд от моего члена в пользу моих ног, чтобы освободить их от оставшейся одежды, пока я не оказываюсь перед ней, голый, разбитый и пустой оболочкой мужчины.

Того безжалостного солдата, которым я всегда себя считал, уже давно нет.

Вместо него — этот… этот…

— Станет легче, Нико. Я обещаю, — говорит она, отбрасывая в сторону мою одежду и снова вставая во весь рост, и, к сожалению, не останавливается, чтобы обхватить меня своими роскошными губами. Хотя то, что она сказала, когда вталкивала меня сюда, — правда, я прекрасно понимаю, что не помню, когда в последний раз принимал душ. Я не уверен, что смогу заплатить ей достаточно,

чтобы она отсосала мне прямо сейчас.

Положив одну руку мне на грудь, она заставляет меня отступить назад, пока мы не оказываемся внутри моей душевой кабины.

— Приведи себя в порядок, — инструктирует она, протягивая руку, чтобы включить душ, вероятно, прекрасно понимая, что меня сейчас окатит ледяной водой. Садистка. — Я сейчас… Ах, Нико, — кричит она, когда я не позволяю ей отпрыгнуть от воды, а вместо этого прижимаю ее к себе, пока она льется.

— Отпусти меня, придурок.

— Позже. А сейчас мне нужна помощь в наведении порядка.

Развернув ее, я прижимаю ее к кафельной стене и снова прижимаюсь губами к ее губам, когда вода пропитывает ее насквозь.

Она снова сопротивляется, но на этот раз ей не удается сдержаться, и через несколько секунд ее тело расслабляется на моем, а губы раздвигаются, впуская меня внутрь.

— Да, Сирена, — простонал я в ее поцелуе. — Ты знаешь, что единственный реальный способ очистить мой член — это твой грешный рот.

Она отталкивается от стены, и в ее горле раздается стон острой нужды. Обхватив рукой ее бедро, я подтягиваю ее ногу к себе, освобождая пространство между ее бедрами, чтобы прижаться к ней.

— Еще, — стону я, подхватывая мокрую ткань ее платья и волоча ее по телу.

Наш поцелуй прерывается на то время, пока я стягиваю платье через голову, и прежде чем оно с влажным шлепком падает к нашим ногам, мы снова сталкиваемся.

Так было между нами с той первой ночи.

Зависимость, которой никогда не бывает достаточно.

Ее бюстгальтер падает на пол, мои руки поднимаются, чтобы погладить ее груди и ущипнуть за соски, заставляя ее стонать от желания.

— Скажи мне, как сильно ты нуждаешься в моем члене, Сирена.

— Нико, — хнычет она, а я продолжаю тереться об нее, поднимаясь все выше и выше, даже не касаясь ее.

Прямо перед тем, как она достигает точки невозврата, я опускаю ее ногу и отступаю назад.

— Что за… Ты, гребаный мудак.

На моих губах появляется ухмылка, и впервые с тех пор, как я проснулся и нашел ее здесь, я начинаю чувствовать себя прежним.

— Я думал, ты уже знаешь, Сирена, — предупреждаю я, мой голос низкий и хриплый. — Я еще хуже. — Я опускаюсь перед ней на колени, вода отскакивает от моей спины, когда я смотрю на нее.

Ее грудь вздымается, ее безумные сиськи приковывают мое внимание на долгие секунды, прежде чем я, наконец, отвожу взгляд, чтобы поймать ее глаза.

— Единственное место, куда ты кончишь до того, как я введу в тебя свой член, — это на мое лицо.

Из ее горла вырывается испуганный крик, когда я неожиданно стягиваю с ее ног легинсы и трусики. Хлипкая ткань легинсов рвется задолго до того, как я добираюсь до ее коленей, и это превращает меня в дикаря.

Потянув сильнее, я срываю остатки одежды с ее тела, оставляя ее стоять в одних носках.