Исповедь для Алисы
Шрифт:
«Может, выложим? — предложила Алиса. — Ведь хорошо получилось! Жаль будет, если читатели его так и не увидят...»
«Чьи? — засмеялась Ольга. — Твои или мои?))»
Понятно было, что стихотворение лучше выложить на странице Алисы. Поэзией Убийца Смысла никогда не баловался — у поклонников мог случиться шок. Дабы пощадить их нежную и ранимую психику, так они и сделали.
«Может, всё-таки поставим соавторство? — сомневалась Алиса. — А то нехорошо получается: писали мы вместе, а выложено только у меня...»
Ответ звенел и смеялся в сердце с вымытыми, распахнутыми окнами.
«Я соглашусь
Через минуту пришёл ответ:
«Смайлов нет, но я знаю, что ты не просто улыбаешься, а ржёшь!)))»
«Курилка» жужжала и гудела. Она не утихала целую неделю: на странице у Убийцы Смысла появилась ссылка на стихотворение в соавторстве, а в отредактированных рассказах гордо красовалась аватарка Алисы с подписью «бета-ридер». У посетителей «литературного салона» был только один вопрос:
«Аффтырь, кахда свадьба-то????»
Пока они там галдели, Ольга открыла личное сообщение от Алисы, состоявшее из одних хохочущих смайликов. Её смех... В грудь будто бубенцовый звон ворвался — летний, светлый. А в одно из открытых окон сердца влетела птица — обняла крыльями, прижалась... Ольга стиснула челюсти.
«Молва нас уже почти поженила)) — написала Алиса следом за смайлами. — А я своего «жениха» даже не видела ни разу».
Нутро сначала ёкнуло, потом облилось волной холодка. Намёк был яснее некуда — Алиса просила фото.
«Я неважно выгляжу. Потом как-нибудь», — бросила Ольга отписку.
«Хорошо». — Ответ Алисы веял грустью и огорчением.
Сердце-дом, чьё унылое одиночество осветила яркая пташка, теперь скрипел от горькой злости на себя. Не обманом ли она заманила эту крылатую гостью, такую родную и нужную, очаровательную и тёплую? Только и остаётся теперь, что прятать голову под подушку в надежде, что торчащее наружу тело не заметят.
Ей пришла в голову, казалось бы, спасительная идея: сфотографироваться в зимней одежде и не с самого близкого расстояния. Куртка и обувь у неё — мужского фасона, к ним — джинсы и шапка. Наружу торчало бы только лицо, тоже особо женственными и тонкими чертами не отличавшееся... Задумано — сделано: Ольга попросила одну из сотрудниц щёлкнуть её на служебной парковке рядом с машиной. Летел пушистый снежок крупными хлопьями, присыпая плотный накат, уже грязноватый и замызганный от шин транспорта. Чудесная погода, чистота и свежесть. И воздух такой сладковатый, холодный, свежевыстиранный.
— Спасибо, Кать, — коротко кивнула Ольга, забрала телефон и села в свой внедорожник.
— Не за что, Ольга Владимировна. До свиданья...
Ольга погладила руль внедорожника. Только он, родной, из всего прежнего имущества и остался — напоминание о прежних днях процветания. Когда-то за этого брутального чёрного красавца она выложила кругленькую сумму. Тогда это был вопрос статуса, а сейчас — остатки былой роскоши.
Фото получилось не лучшего качества: зимний сумрак, электрический свет парковки. Впрочем, самое то: лицо не очень видно. Руки в карманах, ноги на ширине плеч, чёрная шерстяная шапочка — почти до глаз. Она хотела отправить снимок в этот же вечер, но что-то сдержало её руку. Нерешительность вдруг сковала её, и она удалила уже прикреплённое к письму изображение.
А
Обычно Алиса появлялась ежедневно, а сейчас... «Была на сайте 3 дня назад» — от этой надписи Ольге хотелось выть на луну. Не выдержав, она написала:
«У тебя всё нормально? Волнуюсь».
Спустя бесконечные восемь часов во входящих появилась долгожданная единичка. «Алиса», — нежно ёкнуло сердце с облегчением.
«Прости за исчезновение. Эти дни просто кошмарные. Бабуля умерла, сегодня были похороны».
Ольга знала со слов Алисы, что та жила с бабушкой. Её история была грустной: родители развелись, когда она училась в выпускном классе, мамы не стало три года назад, у отца сейчас была другая семья и маленький ребёнок. «У отца была другая женщина. Мама просила повременить с разводом, — рассказывала Алиса. — Пока я не сдам все экзамены. Чтоб не было дополнительного стресса. Но та женщина давила на отца, торопила, настаивала, и он поддался... Но я всё сдала нормально. Просто стиснула зубы и сделала это. И в то же лето сдала вступительные в университет».
Ольга понимала. И помнила, как сама сдала зимнюю сессию на «отлично» спустя месяц после смерти отца. Просто не позволила себе расклеиться и добавить маме огорчений.
«Я думаю, папа тебе помог оттуда, — сказала Алиса, когда Ольга поделилась этим фактом. — Он хотел, чтобы у тебя всё было хорошо. Можешь верить в это, можешь не верить. Но для меня это факт».
А сейчас их разделял экран. Если бы Ольга могла, она просунула бы в него руки, вытащила бы Алису через него к себе и стиснула в объятиях. Прижала бы к себе и укачивала бы, как маленькую...
Грустная единичка улыбалась во входящих.
«Я чувствую тебя. Спасибо тебе...»
Не зная, что сказать, Ольга написала:
«У меня тут рассказ новый готов... Но он подождёт, сколько надо».
«Нет, всё нормально, — ответила Алиса. — Мне даже полезно будет отвлечься. Высылай».
«Лучше, наверно, всё-таки попозже. — Вздох. Рука Ольги нащупала пачку и вытащила сигарету, чиркнула зажигалка. — Давай посидим вместе онлайн. Говори всё, что хочешь. Можем сочинить стих, если тебя это отвлечёт».
«У меня сейчас голова совсем пустая. Ни строчки не могу из себя выжать. Просто обними меня».
Если бы у Ольги были крылья, она окутала бы ими Алису. Что делать этим рукам, которые могли сейчас схватить лишь пустоту?.. Душа летела туда — по ту сторону экрана, и ей чудилось, что в её объятиях — кто-то хрупкий, доверчивый и тонкий, как цветок. Она не смела шевельнуться, чтоб не спугнуть это чувство.
«Ты говорил что-то про МКБ, — вдруг написала Алиса. — Ты очень худой, я постоянно чувствую. Ключицы, позвонки. Не скрывай от меня ничего, прошу тебя... Если это что-то страшное... Пожалуйста, не скрывай! Я не вынесу, если ещё и ты...»