Исповедь добровольного импотента
Шрифт:
Я распахнул халат, скатился по ложбинке меж грудей и провалился в пупок.
— У меня есть парень, который это делает…
— Как его имя?
— Кого?
— Который умеет вот так делать?
Мой юлящийся язык настиг ускользающую черную полоску трусиков и взъерошил примятые золотистые заросли.
— А…(шепотом)дурак.
Горячие и упругие ляжки стиснули мою голову в душистых объятиях. Я целиком окунулся в их аромат и осторожно отведал деликатеса.
Распалившись, она подтянула
— Может ты, наконец, расстанешься со своими трусами?! — прошептала не отрываясь.
Я расстался, и мы совокупились.
— Мне ни с кем не было так хорошо…
— Мне никогда не будет так хорошо…
— Только не кончай в меня…
— Мы кончим вместе…
— Да… но не в меня…
— А в кого?
— На живот!
— Вот! Вот!
— Скотина.
(прошло шесть лет)
— Оля! — выдохнул я и подался к губам.
— Ну, как ты? Где? — тоном участкового приструнила меня Оля. Я одумался и принял правила игры.
— В принципе, не плохо. А в общем, отлично. Добиваюсь поставленной цели. Уже имею дивиденды.
— Вот как?
— А разве могло быть иначе?
— Ну, в принципе, ты всегда, так сказать… Значит в театре?
Она заметно растерялась. Уверенность и наглость — первое оружие против женской спеси.
— Да, сам пишу, сам ставлю и играть доверяю только себе. Ну, а как ты, собственно, если в общих черта? В последний раз, когда я тебя лицезрел, ты сильно беременная была.
— Девочке уже пять лет.
— Отлично. Что еще, в сущности, нужно женщине.
— А где твой театр?
— На Петроградской.
Текст я знал на зубок, отвечал непринужденно и мог попутно обследовать забытое олино тело: похудела, усох налив щек, грудь опала, но ноги и та нива откуда они произрастали, сохранились в первозданном виде. Прекрасные зубы, я помню блеск их страстного оскала и игривые укусы. Интересно, как у нее с мужем?
— А я, кажется, знаю! Это на углу Каменоостровского и Большого, так? — продолжала ковырять Оля.
Но я крепкий прыщ, меня холеным ноготком не выдавишь.
— Нет. Мой поменьше и подальше, возле Ботанического. Там сейчас у меня ремонт идет — подготовка к открытию сезона.
— Ну, приглашай. Очень интересно посмотреть.
Тональность олиных интонаций становилась все прозрачнее, сквозь изгогродь официального тона проглядывали силуэты интимности.
— Естественно! Как только, так в первую очередь. Оставь телефончик.
Роется в сумочке, под мышками на платьице пятнышки пота.
— Как зарабатываешь? — протянула листик с цифрами.
— Прилично. На одного с лихвой.
— Все один?
— А вы все вдвоем?
— А что?
Вот этот тайный взгляд! Взгляд, который ничего еще не значит, но уже
— Ничего. Как муж?
— Что тебя интересует?
— Основное: не пьет? зарабатывает?
— Не пьет, не курит, зарабатывает и не таскается, но все равно плохо.
Пиздешь. Уж я-то знаю, что для нее хорошо, а что плохо. Я доводил ее до обморочных оргазмов, и все равно она променяла меня на родовитого сморчка с прогнозируемым будущим. Ты всегда была смышленой женщиной, моя бывшая соблазнительница.
— А я пью, курю, таскаюсь, иногда и не зарабатываю, а у меня по-прежнему хорошо. Просто не знаю что и делать.
— Я не в этом смысле. Здесь тоже все в порядке, — слишком гордо заявила Оля.
— Да я тоже без всяких умыслов намекнул, — прокололся улыбкой я.
— Все шутишь?
В стеклянных штампах метрополитена замаячил Николай.
— Давай встретимся сегодня, попозже, поужинаем где-нибудь, поговорим, — заспешил я.
— С удовольствием. Мои все равно на даче… — согласилась слишком поспешно, спохватилась и зарделась. — Хотя не обещаю.
На нас надвигался Коля — разбегающийся взгляд, полуоткрый рот с белой пенкой в уголках губ.
— Я тебе позвоню?
— Позвони.
— До вечера?
— Ага.
«Нельзя ли дважды войти в одну и ту же реку?!» — беззвучно вопрошал я в след, просвечивающим сквозь платьице, трусикам. Псы взрычали, поводок натянулся, я рявкнул на оголтелых и отвернулся.
— Ты чего такой необычайно-черезвычайный, Николай?! — с надеждой пожал я руку своему потенциальному кредитору и повел его к озерам.
Там за тихими водоемами, на тихой березовой улице жил тихушник Михалыч. В иную бытность я снимал у Михалыча светлую комнату во втором этаже. Сейчас она освободилась, а у Коли, как существа иногороднего, была хроническая проблема с жильем. Николай мог решить свою проблему, а я рассчитывал на комиссионные. Нет, я настаивал на них, ведь меня ждала Оля, а с ней и… Фу! Лежать!
— Я действительно в плохом настроении, подмечено верно, — размеренно заговорил Николай. — Это остаточные явления. Недавно я пережил мысленную бурю.
Коля адепт Абсолютного Знания. Утром и вечером он посещает духовные тренинги, которые проводит некая сестра Дизи из Индии. В будущем Коля надеется преодалеть в себе человека и стать седьмым Богом. А пока Коля отстранился от:
— никотина,
— алкоголя,
— мяса,
— женщин,
— и хулы.
Со всеми небратьями и несестрами (теми, кто покуривает, попивает, жрет плоть, сквернословит и вожделеет) он разговаривает снисходительно-наставническим тоном.
— Типа психоза, что-ли? — принимаю я новые правила игры.