Исповедь добровольного импотента

Медведь Юрий

Но этого момента не было. Я не мог ошибиться. Его не было! Если бы он был, пусть даже самый незначительный — отметка боковым зрением или движение интуиции — я бы уловил. Я бы обязательно почувствовал!

Но… безразличие было совершенным.

Я не существовал для них — в принципе.

Совершенно верно! Ведь

их принцип — выживай! И кто «живее» всех «живых» — тот и принц! А какой же я принц, если для меня жизнь — смерть! Нет, женщину не проведешь. Истинно утверждение: женщина — венец творений! Я их называю — «санитары человечества». Если бы не они, мы давно бы уж плюнули на эту цивилизацию и добровольно вымерли. А они кропотливо отбирают из нас самых пригодных для жизни, сгоняют в стадо и приручают. О, для этого у них есть такое!.. Для этого у них есть все: и Форма, и Содержание!

Взволнованный, я поднял свой граненый кубок и произнес:

— За женщину! В которой слились — Сладкая Иллюзия и Суровая Истина!

— Вы поэт? — обратился ко мне битюг в белой рубашке и при «бабочке», когда я опустил стакан.

«Чувствует себя принцем в своем бутербродном королевстве», — промямлилась хмельная мысль.

Вслух:

— Да. Трагический.

— Почитаете?

Клаустрофобии одновременно издали звук «пыф!».

— С удовольствием, — заносчиво согласился я. — Разрешите представить вам драму в двух лицах!

Уронив стул, я поднялся и продекламировал:

Тенором:

Тятя, тятя, наши сетипритащили мертвеца!Оп-ца лям-ца дри-ца-ца!

Басом:

Не глумитесь, сорванцы!Все мы, в сущности,

пловцы.

— Попсово! — высказалось белое пятно при «бабочке».

Клаустрофобии активно отгораживались сигаретным дымом.

Мне стало стыдно (мало выпил), и я гордо вышел. Стыдно за то, что хотелось любви и сочувствия от этих странных существ, моих современников. Хотелось безосновательно — за здорово живешь. И сразу. Хотелось. Ох, как хотелось!

23.53 — У мусорного контейнера.

На улице было черно и тихо. Лишь одинокая ворона металась у мусорного контейнера и истерично вопила.

«Сына потеряла», — решил я, слушая ее вопли.

И вдруг — вспомнил:

Кладбище. Теплый весенний день. Юная трава. Расстеленное желтое покрывало завалено пирогами, разноцветными яйцами, пестрой карамелью. В центре — Великан-кулич. Вокруг покрывала — мама, папа, деда, баба, тетки, дяди — все живы и молоды, и все хохочут, просто умирают со смеху. Это я, четырехлетний, случайно выхлебал рюмку красного вина и теперь резвился, как ошалевший от радости щенок, на сочной траве.

— Артист! Чисто клоун! — восклицали прохожие и хохотали вместе со всеми.

А уж я старался, уж я выделывал! И все кружилось у меня перед глазами веселым хороводом — небо, солнце, деревья и хохочущие лица… Было ли это когда?! Возможно ли это вообще?!..

«Нет… Не осилить мне Новой Жизни, — с каким-то облегчением и тихим, нарастающим ликованием подумал я. — Да и зачем она мне… Ведь я человек пропащий… Пропал я на том весеннем кладбище… или еще раньше… Заплутал в звездных рощах — и нет меня… Нет… Ну и слава Богу!»

00.00 — Tам же.