Исповедь грешника. Том 1. Гордыня
Шрифт:
– Спасибо.
Потерянный голос отбился по пустым стенам комнаты. Ещё раз дёрнул плечом, но уже агрессивнее.
«Кто это там?»
Приглядевшись я подметил нечто полупрозрачное позади него, то что не видно человеческому взгляду.
«Интересно»
В руке парня появилась сигарета уже извергающая дым.
– Да.
Тихо, почти про себя.
Откинув голову, он выкурил пол сигареты одной затяжкой, а после изверг целое облако дыма.
– Знаете.
Спокойная интонация, смотря в пространство, совсем непохожая на того весёлого и жизнерадостного человека, веселившегося целый час.
Сев
– Я хочу вам всем сказать. Всем тем, кто поддерживал меня все эти годы. Кто смотрел меня ещё в пору экспериментов. С херовой камерой, с подачей, о которой сейчас даже вспоминать стыдно.
Он сглотнул.
– Те, кто делился своим МНЕНИЕ, кто ПОМОГАЛ мне стать ЛУЧШЕ.
На некоторых словах он сделал явный акцент, твёрдый и агрессивный. Можно даже подумать, что он не благодарит, а высмеивает.
– Я…
Снова затяжка, после чего он потушил бычок о чистый стол.
– Ненавижу вас всех.
Спокойно смотря в экран, произнёс, но видно по взгляду, что он сдерживается.
– Да, вас всех.
Голос дрогнул, отдавая хрипотцой.
– Борцов за социальную свободу, пх-х. Тех, кто если понадобятся обсмеют человека за его безобидные желания или же поцелуют обувь чёрного и отвесят пощёчину белому, чтобы с какого-то чёрта назваться толерантными.
– Феминистки, которые с пенной у рта будут требовать, чтобы их не называли бабами, а сами будут говорить какие мужики убийцы и насильники и как им нужно отрезать причиндалы. Они будут требовать, чтобы их ценили только за внутренний мир, а не по внешности. И будут обижаться на то, что не получиться не обращаться внимание на здоровое колесо в носу или небритые части тела, которые они заботливо окунут в зелёнку. Нет это ведь нормально, как и нормально ненавидеть мужчину только потому что он мужчина.
Воздух в лёгких закончился. Он сделал вдох, прежде чем продолжить.
– Защитники лгтб, которые скорей свою малолетнюю дочь подставят под педофила, чем примут, что это отклонение и будут трубить об этом во всех новостях. Смотрите все! Мы отдали свою дочь педофилу! Я хороший человек, непредвзятый. Им легче сказать своему ребёнку или даже лучше чужому, что он может отрезать или пришить член, нежели просто объяснить основы биологии. Нет, ведь прослыть непродвинутым и боже упаси консерватором куда страшнее, чем сломать жизнь собственному ребёнку. Беззащитному созданию, которого привели в этот мир отчаяния даже не спросив.
Тут он издал смешок, пропитанный грустью, а его взгляд почему-то упал, словно вспоминая, что-то из жизни.
– Вы же и в правду ломаете так жизни совсем беззащитным существам. Детям, которые смотрят на вас как на пример для подражания, как на единственно верный путеводитель по жизни.
Стерев с глаз несуществующие слёзы, он вновь продолжил.
– Ограниченные, нет тупые люди, которые прочитав одну популярную книжку будут считать себя чуть ли не элитой. Хотя в особо тяжёлых случаях таким даже книгу читать не надо. Хватит лишь цитатки, чтобы пихать её куда не попадя.
Плечо дёрнулось ещё и ещё раз. Грудь начала вздыматься, а губы подрагивать от злости.
– Я не понимаю. Искренне не понимаю вас всех.
Аккуратно подстриженные ногти начали энергично проходить по длинным волосам
– Не понимаю.
Лёгкая пауза, боковое окно заполнилось таким количеством быстро меняющего текста, что уже нельзя разобрать хоть что-то.
– Вы все ненавидите бедность, вы все смотря на голодных детей, просящих милостыню, говорите, что виноваты олигархи, виноват капитализм, виновато государство. Говорите вы, проходя их, чтобы зайти в магазин брендовой одежды или же там фаст-фуда, чтобы после жаловаться, что ваши задницы слишком толстые для купленных штанов.
Приподнявшись и вызывающе пичкая в экран зад, он шлёпнул себя пару раз.
– Вы даже продолжите эту полемику, где будете обсирать неправильное устройство мира, но уже и забудете того, ради кого вообще начали всё это! Вы переключитесь на себя! На себя любимых и несчастных. О том какие вы бедные. Ведь у вас появилось пару лишних килограмм, которые легче оправдать, начав очередное движение, чем подвигать задницей. Примите меня таким какой я есть, ведь я не собираюсь стараться. Что? То есть чтобы вы приняли меня, я должен принять вас? Чушь.
Снова смешок, но уже высокомерный. Словно он видит в этой коробочки, называемой экраном, всех тех, кто сейчас созерцает его акт откровения.
– Не можете позволить себе очередную рубашку, телефон или игровой компьютер? Это всё государство со своими налогами и чиновниками, крадущими бюджет, это капитализм, который не считается с вашими чувствами. И бизнесмены, ну куда же без них. Они ведь так мало платят вам за то, что вы просиживаете свои жирные задницы у них на рабочем месте. Вы презираете монополию и корпорации, но с радостью закажите, что-нибудь на том же Озоне. Ведь там дешевле. Да и у них доставка на час быстрее, да и ещё они в соц-сетях лайкнули флаг радуги.
Агрессивность сменилось грустью, веки слегка прижались, сдерживая слёзы.
– Я искренне вас не понимаю. Вы будете успокаивать себя, что деньги не важны, главное счастье, главное какой я, но убьёте за копейку, а за доллар продадитесь сами. Внешность неважна, главное, что внутри, скажет жирная баба, при том, что внутри пуста, ну а если такой особе помашет смазливый мальчишка, так она наставит рога тому, кто повёлся на её речи о важном и неважном.
Поджав губы и дёрнув плечом ещё раз, он продолжил.
– Я искренне не понимаю мужчин, говорящих, что все женщины шлюхи. Что всем им нужно только одно – деньги, а на внутренний мир плевать, хотя сами только и смотря что на жопу и лицо. Они будут с пенной у рта доказывать, что женщина не должна иметь больше одного партнёра за всю жизнь хотя сами не прочь закинуть палку в одну другую сотню дырок. И при этом они не считаю это странным, оправдываясь ничтожным знанием биологии и теории эволюции.
– Я искренне не понимаю женщин, говорящих, что деньги у мужчины не главное, имеет значение лишь чтобы он был заботлив и добр, но говорят это обычно те, кто не прочь поскакать на дряхлом члене за новую модель яблочного телефона или же они будут наставлять рога тому самому доброму парню, с полной его противоположностью. Не с добрыми, с теми, кто будет считать их пустым местом или же вагиной на ножках, чтобы после плакаться друг другу о том, что настоящих мужчин нет.