Исповедь игрушечного пилота
Шрифт:
Улица Седова. То место, откуда Сортировочный мост налево, Володарский направо
Он помнил девочку Лизу постоянно. И в глубине души был за нее очень спокоен. Хотя время от времени разум начинал строить самые разные догадки, нагонять страху И все же в третью группу, которая шла в ту сторону, он проситься не стал. Слышал разговоры про нехорошую славу того направления: мол, однажды даже батюшка православный туда вызвался да так и сгинул вместе с напарником. К тому же, на этот раз третьей группе предстояло взять южнее и выйти к Неве выше по течению, в районе Рыбацкого. В результате все само собой сложилось так,
Утром, еще в свете прожектора, они погрузили снаряжение в кузов армейского ГАЗ-66. Пока с чертыханьем доносили что-то забытое, Влад решил пройтись вокруг машины. Он потрогал свежие вмятины на бортах. И полосу черно-белых шашечек на дверце кабины. Остановился перед крупными белыми буквами «ВАИ». Во времена его службы в армии это означало «Военная автомобильная инспекция». Вспомнилось, как они с приятелем, будучи солдатами, на такой вот видавшей виды машине ездили как-то раз за водкой. Тогда их приключение закончилось благополучно: и машина осталась цела, и они сами; водке, правда, как всегда не повезло А на этом автомобиле буквы были такие густо выпуклые, яркие словно только что подготовленные к строевому смотру. Как будто нет более важной цели, чем поддерживать военное движение в образцовом состоянии.
Возле водительской дверцы тихонько переминался с ноги на ногу молодой солдат невысокого роста. На базе каждый второй ходил в военной форме, но в облике этого человека, кроме больших сапог, было и еще что-то необычное Да, его рука. Она сжимала ручку дверцы так, будто это единственная соломинка во всем нешуточном водовороте жизни! Владу вдруг стало неловко. Захотелось сказать этому парню что-нибудь типа, ну, все нормально, никто на твою «ласточку» не покушается
Вернулась Наташа. Тут же со всех сторон посыпалось «всё-всё, давай-давай», и время снова потекло плотным потоком коллективных действий, в котором не очень-то видны чьи-либо соломинки.
В этих местах он раньше бывал. И по его прикидкам до побережья было еще прилично, когда машина остановилась и все начали вылезать. Но такая скоротечность поездки нашла свое объяснение быстро: дальше дорогу еще не успели расчистить от завалов.
Самыми трудными оказались последние сотни метров перед заливом. Скользкие стволы поваленных деревьев, водоросли, гниющая рыба. Неужели через эту зеленку умудрялись протаскивать раненых?! Ведь и сам он именно таким образом на базе оказался. Хотя про его путь сюда память умалчивала, а допытываться насчет себя у других Если бы ему поручили решать подобную техническую задачу, он взял бы небольших размеров дирижабль, наполнил его гелием, погрузил в корзину раненых и за веревочку, как Пятачок из мультфильма шарик, тянул бы все это хозяйство над лесными завалами Влад вздохнул. Скорей всего, проблема заключалась в том, что поблизости не было ни дирижабля, ни гелия. А уж что касается Пятачка
На берегу их встретили двое. Бородатого мужика все звали Иванычем. Он был хозяином баркаса вроде как раньше ходил на нем за рыбой, но не здесь, а севернее, в районе Выборга. Влад уже усвоил негласное правило не расспрашивать людей об их прошлом без нужды. И оно, конечно, очень хорошее правило. А то все эти разговоры о том, кто кем был да что делал Поэтому если известно, что Иваныч на этом баркасе рыбачил значит, так оно и есть. И если его племянник, подросток лет пятнадцати, неотлучно при нем находится, то и этому, стало быть, имеются веские основания.
Следующим утром они поднялись тоже затемно. Собрали палатки, погрузились на баркас. Отчалили.
Место высадки на Васильевском острове было отмечено маяком: поставленные друг на друга три больших камня смотрели на залив вертикальной полосой белой краски. Этакое туземное божество, призванное вселить страх в тех, кто вознамерился без спроса проникнуть в эти владения. Было бы еще чем тут владеть
Пока Наташа давала последние указания первой группе, которая вследствие их ошибки на заливе высаживалась последней, Влад вытаскивал из баркаса снаряжение. Резиновая лодка с веслами и насосом, палатка, медикаменты, продукты, вода. Вроде, ничего лишнего, а набирается прилично. Он подумал о том, что отступление машинной цивилизации заставляет людей взваливать весь груз забот о себе на свои плечи в буквальном смысле. Хорошо еще, что резиновые лодки с палатками хранились на баркасе и их не пришлось тащить от самой базы. Эх, дирижабль с гелием, веревочка!
Хотя они потеряли много времени на заливе, традициям изменять не стали присели на дорожку. Провожая тарахтение мотора их баркаса не заметили, как слушают уже тишину.
Первой шла Наташа. С листом бумаги на планшете и карандашом наготове. На базе Влад видел много фотоаппаратов, но ни один из них не работал по всеобщему мнению, из-за радиации. И был там еще человек, который таскал повсюду свой тяжелый рюкзак и все спрашивал, нет ли у кого фотопленки. Влад когда этот вопрос в первый раз услышал, то подумал, что теперь раздобыть пленку, да еще и не засвеченную, будет намного трудней, чем встретить безглючную электронику. Но даже если и нашлось бы чем и на что снимать, все равно от этой затеи толку чуть: в тумане панорамный снимок даст только тени, а «стрельба» на расстояние вытянутой руки не покажет масштаба произошедшего. Поэтому да, в такой ситуации только словом по бумаге, как Афанасий Никитин, благо не довелось ему всего этого увидеть. Ну, а фотографию, светопись то есть, в качестве средства сохранения отпечатков истории придется отложить по крайней мере, до появления этого самого света в достаточном количестве.
Нагруженный резиновой лодкой, Влад двигался сосредоточенно глядя под ноги. Лишь изредка поднимал взгляд, да и то больше на Наташу в качестве ориентира.
А вообще, Митька прав: Наташа особенная! Сейчас вот в этом пятнистом комбинезоне, в белом берете, с рюкзаком-черепахой, припавшим к спине оранжевым брюхом. Влад давно заметил, какой ценой Наташе удается держаться. Она и на базе не позволяла себе лишний раз присесть, а уж тут За каждые десять его шагов Наташа успевала сделать двадцать кружила как истребитель над неполным звеном своих бомбардировщиков. Порой до него доносилось, как она читает экспедиционную легенду: мол, измеряем уровень радиации в точке такой-то, показания счетчика такие-то, следующий пункт там-то и там-то.