Исповедь меча, или Путь самурая
Шрифт:
Они стояли друг против друг а и смотрели друг другу в глаза.
А потом раздался сигнал к бою.
…Еще никогда не сталкивался Сацудзо с таким противником, еще никогда. Правая нога уже болела нещадно, возможно, он сломал пару пальцев. Ничего, он все равно убьет его.
— Кто ты? — взревел Сацудзо.
— Я убиваю за деньги.
И их мечи вновь скрестились. Сацудзо пытался напасть, но все было бесполезно, Бабочка все время оказывался недосягаем. А меч был слишком тяжел. Последний удар Бабочки был чересчур быстр для человека. Сацудзо рухнул, и его голова отделилась от тела.
У толпы перехватило дыхание.
А затем толпа закричала, зарыдала и обрушилась в беспамятство. Она проклинала Бабочку и бросала в него всем чем могла. Рев людей был подобен урагану, казалось, стонала даже арена.
Японские бомжи — это вообще отдельная тема, и сейчас я попытаюсь объяснить, откуда они вообще появляются в благополучной Японии. В принципе, в этой стране не нужно быть слишком умным или слишком пронырливым для того, чтобы зарабатывать нормальные деньги, ездить на хорошем автомобиле и жить в собственном небольшом доме. Для этого достаточно устроиться на работу в стабильную фирму и проработать в ней несколько десятков лет, а если хватит терпения — то и до пенсии. Но… в японских компаниях редко приветствуются творческий подход и креативность. Человек как личность попадает под прессинг. Во многих компаниях он воспринимается лишь как шестеренка в огромном механизме или как безликий муравей-работяга. Но далеко не все японцы готовы принять эту ситуацию такой, как она есть. Некоторые, разочаровавшись в компании, которой они отдали всю свою жизнь, бросаются под поезда метро, что было одно время крайне популярным способом свести счеты с жизнью (точнее, с работой). А некоторые считают, что все японское общество — это огромный муравейник и что даже в искусстве ты будешь лишь инструментом огромной машины… Вот из таких людей и состоит некоторая часть японских бомжей. Конечно, среди них есть немалая доля алкоголиков и просто опустившихся людей, но, как ни странно, их вид далеко не всегда вызывает сожаление: они часто валяются, пригревшись на солнце, где-нибудь на тротуаре и слушают дорогущий плеер IPOD… В Токио есть даже парк, в котором живут бомжи в своих картонных коробках. Прочитав произведение Кобэ Абэ «Человек-ящик», можно лучше понять внутренний мир японских неформалов и ушедших из социума личностей.
Гуляя по этому парку, я вспоминал прочитанные когда-то «Записки капитана В. М. Головнина в плену у японцев в 1811, 1812 и 1813 годах»:
«Японцы употребляют крепкие напитки; многие из них, а особенно простой народ… но со всем тем склонность к сему пороку не столь велика между ними, как между многими европейскими народами; быть пьяным днем у них почитается величайшим бесчестием даже между простолюдинами; и потому пристрастные к вину напиваются вечером, после всех работ и занятий, и притом пьют понемногу, разговаривая между собой дружески, а не так, как у нас простой народ делает: „тяпнул вдруг, да и с ног долой“».
Грани реальности и грани прошлого…
Глава четвертая
САМУРАЙ И ЖЕНЩИНА
Эпоха самураев оставила нам идеал настоящей женщины. Женщина должна быть хрупка, миниатюрна, нежна и мягка, сдержанна и преданна. Внешняя привлекательность и происхождение чрезвычайно ценились в среде самураев: они считались результатом счастливой кармы, благодетельных прежних рождений. Идеальная хэйанская аристократка была в меру образованна, обладала прекрасным почерком и умела вести переписку, играла на музыкальных инструментах (как правило, на кото), танцевала, владела искусством составления ароматов. Такая женщина обладала в значительной степени и социальной, и моральной независимостью.
И при всем том ее положение в сфере любовных отношений, в семье, да и во всем остальном не было равным с мужским уже в эпоху Хэйан. В Японии очень долго сохранялась такая форма брака, как «цумадои», или «посещение жены», при котором муж жил отдельно от супруги и лишь время от времени навещал ее. Полигамия была нравственной нормой, и отсутствие нескольких жен у мужчин было признаком бедности и простого происхождения. Женщина могла принимать у себя и других мужчин в отсутствие мужа, но официально многомужество
Японская средневековая женщина признает свою подчиненную природу как мировой порядок и считает своим долгом — и по инстинкту, и по воспитанию — следовать этому природному порядку (он выражен в виде гармонически-подвижного сцепления инь-ян).
Как это ни странно, при всем вышесказанном в Средние века роль женщины у самураев была очень велика. Предлагаю вспомнить мифы и о солнечной богине Аматэрасу (она главенствовала над всеми богами японского пантеона), и о равенстве богини Идзанаги своему супругу — богу Идзанами.
В первых же хрониках японской истории довольно часто упоминаются подвиги воинственных цариц, лично предводительствовавших над войсками в Ямато. Эти древние японские императрицы обладали просто колоссальной энергией для управления государством как напрямую, так и удалившись от всего мира.
Самурайские женщины, возможно, и не командовали войсками, но без них мужчины-буси точно никогда бы не стали идеальными воинами на Пути служения.
Приведу историю госпожи Масако. Она была женой первого сёгуна периода Камакуры — Минамото Ёритомо. Надо сказать, что сам сёгун был самурай так себе, не очень. Именно он посеял множество семян ненависти и недоверия, затравив собственного брата Ёсицунэ — победителя Тайра, прекрасного полководца и просто неплохого человека. А вот с женой Минамото повезло: все в его жизни и в жизни его страны держалось именно на госпоже Масако. По свидетельству историков, Масако была проницательной и отважной женщиной, и даже после смерти сёгуна госпожа Масако управляла и весьма неплохо… всем государством. И это — единственный случай, когда верховная власть в стране находилась в руках женщины неимператорского происхождения.
Удивительные японские женщины тоже шли по Пути воина, по Пути служения. «Кодекс Буси-до» восхвалял женщин-самураев, которые были способны, как писал Лекки в «History of European Morals», «подняться выше несовершенства и недостатков, свойственных их полу, и проявить героическую силу духа, которая могла бы быть достойной самых храбрых и благородных мужчин».
Искусству владеть оружием самурайских женщин обучали с малолетства. Женщины-самураи, не имевшие своего господина, были вынуждены сами становиться собственными телохранителями. В день достижения девушкой из рода буси совершеннолетия — в 12 лет — ей вручали кинжал кайкэн. Он всегда находился при ней, в рукаве или за поясом. Им можно было наносить молниеносные удары в ближнем бою, его метали со смертоносной скоростью, к нему прибегали для совершения ритуального самоубийства.
Оружием женщины-самураи вообще владели мастерски, в том числе даже копьем, как прямым — яри, так и изогнутым — нагината. А хранили женщины-буси свои копья над дверью в жилище, получая таким образом возможность использовать его против атакующих врагов или любого непрошеного гостя, проникшего в дом.
Женщины-самураи умели биться и не бояться смерти. Иногда они даже сами убивали мужчин, когда те колебались совершить ритуальный акт харакири. В старинном сказании о доме Тайра есть такой эпизод. У Данноура Нииодоно происходило морское сражение, и бабушка малолетнего императора Антоку, столкнувшись с угрозой попасть в плен к воинам Минамото, прижала ребенка к себе и бросилась с обрыва. За ней последовали все ее придворные дамы. Спасти удалось — да и то насильно — только мать малолетнего Антоку.
Женщины-самураи умели протестовать (канси) против произвола господина. Так, один из правителей провинции Хиго воспылал преступной страстью к жене своего верного вассала и убил его. Горю женщины не было предела, но она была обязана отомстить недостойному правителю, даже если эта месть — всего лишь слабое канси. Женщина попросила немного времени для того, чтобы похоронить убитого мужа и оплакать его, а также собрать придворных, чтобы отметить конец траура. Правитель Хиго поверил ей — до того ослепила его страсть. Придворных красавица предложила собрать на высокой башне, с которой в итоге и бросилась вниз на глазах у обманутого недостойного правителя и гостей.