Исповедь монаха

Питерс Эллис

Хэлвин не видел девушку с той самой минуты, когда, впервые повстречав ее здесь, в зале, от неожиданности вскочил на ноги и тут же рухнул на пол — он и без этого еле стоял на ногах, изнуренный мучительным переходом, колючим, злым ветром и жестокой пургой. Но эта скованная, словно оцепеневшая юная дева в пышном праздничном наряде, раззолоченном отсветами огня, казалась ему незнакомкой. Всякий раз, когда в поле его зрения возникал ее профиль, он смотрел на нее со смешанным чувством растерянности и удивления, будто не веря собственным глазам. Он впервые взял на себя такую ответственность и никак не мог свыкнуться с новой ролью.

Было уже совсем поздно, когда женщины поднялись из-за стола, оставив мужчин пить вино, — пиршество близилось

к концу. Хэлвин поискал глазами Кадфаэля и, поймав его взгляд, понял, что тот, как и он сам, полагает разумным удалиться и оставить хозяина и его гостя вдвоем. Хэлвин потянулся за костылями и уже собирался рывком поднять свое тело и встать, как вдруг в холл торопливыми шагами вошла Эмма. Лицо ее было встревожено, из-за плеча ее выглядывала молоденькая служанка.

— Сенред, послушай, странные вещи у нас тут творятся. Эдгита ушла из дому и не вернулась, а на дворе опять поднимается метель, и вообще куда она подевалась в такую пору? Я послала за ней, чтобы она, как водится, помогла мне стелить постель, но ее нет нигде, и тогда Мадлин припомнила, что она ушла куда-то, ушла давно — едва начало темнеть.

Сенред, сосредоточенный на том, чтобы как можно лучше исполнить долг гостеприимного хозяина и уважить дорогого гостя, не сразу понял, почему его донимают такими пустяками. Не мужское это дело — разбираться с хозяйством и прислугой!

— Ну так что? Эдгита здесь вроде бы не на привязи, может выходить из дому, когда ей вздумается, — добродушно отмахнулся он. — Как ушла, так и придет. Она свободная женщина, в здравом уме, работу свою всегда выполняла исправно. Что за беда, если один-единственный раз ее не оказалось на месте именно тогда, когда в ней возникла нужда? Стоит ли из-за этого поднимать шум?

— Да разве когда водилось за ней такое, чтоб уйти и никому слова не сказать? Не было такого! На дворе опять метет, а ее уже часа четыре как нет дома, если Мадлин не врет. Может, случилось с ней что? По своей воле она бы до такого часа не припозднилась. А я без нее как без рук. И помыслить не могу, что с ней стряслась беда!

— Что верно, то верно, — теперь Сенред поддержал ее. — Хоть с ней, хоть с кем еще из наших людей. Если она сбилась с пути, мы пойдем искать ее. Но зря горячку пороть тоже не надо. Может, все еще обойдется! Давай сначала разберемся. Расскажи-ка нам, девочка, все, что ты знаешь. Говоришь, она вышла из дому давно, часа четыре назад?

— Да, господин! — Мадлин с готовностью вышла вперед, глаза у нее были широко раскрыты от возбуждения, и она с удовольствием пустилась пересказывать все подробности происшедшего. — Значит, дело было так: сразу после того, как мы все приготовили и накрыли, я как раз возвращалась из коровника и только вошла в дом, как вдруг навстречу мне из кухни выходит Эдгита и притом в темном плаще. Ну, я ей и говорю, что к ночи работы будет невпроворот и ее, как пить дать, хватятся, а она сказала, что пока хватятся, она уже десять раз вернется. На улице только-только темнеть начало. Откуда ж мне было знать, что она уйдет на целую вечность?

— Неужто ты не спросила даже, куда она направляется? — удивился Сенред.

— Как же, спросила, — затараторила девчонка, — только знаете, как ее спрашивать? Не очень-то она любит распространяться о своих делах. Так ответит, что в другой раз соваться к ней не захочешь, а то и вовсе промолчит. Вот и сегодня сказала что-то: не пойми-не разбери. — Мадлин дернула плечами с видом оскорбленной добродетели. — Мол, ей нужно срочно разыскать кошку, чтоб подсадить ее к голубкам.

В отличие от наивной девчонки, Сенред и его жена прекрасно поняли что к чему, хоть и слышали об этом впервые. Эмма метнула встревоженный взгляд на мужа — тот в волнении встал с места. Ни один из них не проронил ни звука, но их глаза говорили яснее слов. Кадфаэлю даже казалось, что он слышит их голоса. Он знал уже достаточно, чтобы с уверенностью воспроизвести в своей голове их молчаливый диалог. Эдгита вынянчила обоих детей,

баловала их, любила, как любит родная мать, и что бы там ни говорили законы церкви и семьи, не могла спокойно смотреть, как их разлучают, не говоря уже о скоропалительном решении выдать Элисенду замуж — ведь это означало, что разлука их будет вечной. Теперь-то ясно: она кинулась за помощью, дабы не дать свершиться тому, против чего восставало все ее существо, пока еще у нее была какая-то надежда вмешаться в ход событий. Она пошла к Росселину, чтобы раскрыть ему глаза на то, что творится у него за спиной. Она пошла в Элфорд.

Но ничего этого вслух говорить было нельзя в присутствии Жана де Перронета. А тот, стоя подле Сенреда, переводил взгляд по кругу с одного на другого, ничего не понимая, но искренне сочувствуя беспокойству, охватившему обитателей этого дома. Пропала старая служанка, дело к ночи, на дворе метель — значит надо идти искать ее, хотя бы для успокоения собственной совести. Что он в своем простодушии и предложил сделать, нарушив гнетущую тишину, которая, продлись она еще несколько мгновений, наверно, заставила бы его призадуматься над тем, не стоит ли за всем этим нечто большее, чем открыто стороннему взгляду.

— Не лучше ли нам выступить на поиски, раз она так припозднилась? Ночью на дороге всякое может случиться, а тут женщина, да к тому же одна, и путь неблизкий…

Это предложение отвлекло Сенреда от тревожных предчувствий, и он ухватился за него, как за спасительную соломинку.

— Да, конечно, так мы и сделаем. Я вышлю людей, пусть проверят. Мы знаем, какой дорогой она, скорее всего, пошла. Очень может быть, она направилась в деревню, да там и застряла из-за метели. Но тебе, Жан, незачем беспокоиться. Я не хочу, чтобы твое пребывание под крышей моего дома было чем-то омрачено. У нас достаточно мужчин, мы прекрасно справимся без тебя. Она не могла уйти далеко, так что не сомневайся — скоро ее найдут и доставят домой в целости и сохранности.

— Но я охотно приму участие в поисках, — предложил де Перронет.

— Нет, нет. Я не могу допустить этого. Пусть все идет своим чередом, как мы договорились, и пусть ничто не испортит нашего торжества. Прошу — чувствуй себя здесь как дома, отдыхай и спи со спокойной душой — наутро все утрясется.

Долго уговаривать гостя не пришлось — возможно, благородное предложение помочь в поисках было с его стороны не более чем жестом вежливости. Разбираться с домашними проблемами — дело хозяина, и постороннему лучше не вмешиваться. Долг вежливости велит предложить свое содействие, но настаивать в такой ситуации по меньшей мере неразумно. Теперь у Сенреда не было никаких сомнений относительно того, куда направилась Эдгита и по какой дороге следует выслать поисковый отряд. Кроме того, у него имелись серьезные основания для беспокойства — за четыре часа она любом случае должна была дойти до места и вернуться, несмотря на ветер и снегопад. Он деловито вышел из-за стола и велел своим людям собираться за дверью холла. Затем тоном, исключающим какие бы то ни было возражения, он пожелал Перронету спокойной ночи, и тот понял намек, означавший не только отказ воспользоваться его помощью, но и нежелание допустить его к семейному совету. Сенред отобрал шестерых крепких молодых мужчин из числа своих слуг и, не вдаваясь в подробности, в двух-трех словах объяснил, что от них требуется. Во главе отряда должен был ехать сам Сенред и его управляющий.

— А что делать нам? — спросил Хэлвин словно про себя. Они с Кадфаэлем стояли чуть в стороне.

— Тебе — ровным счетом ничего, — сказал Кадфаэль. — Ложись и постарайся уснуть. Впрочем, одна-другая молитва в этих обстоятельствах тоже будет весьма кстати. А я поеду с ними.

— Да, кратчайшей дорогой на Элфорд, — мрачно заметил Хэлвин.

— Вот-вот: разыскать кошку, чтобы подсадить ее к голубкам… Ну, ясное дело. в Элфорд, куда же еще? Но ты должен оставаться здесь. Если понадобится вмешаться словом или делом, я справлюсь не хуже тебя.