Исповедь на краю
Шрифт:
– Серьезно? Знаешь, я иногда принимаю участие в показах моделей. И легко могу представить, как выглядит женское лицо до макияжа и после. Иногда результат просто неузнаваемый. Есть лица, созданные для грима. Он ложится на них, как на чистый лист. У тебя именно такое лицо.
– Ну и что?
– Я видела Сандру с Олегом Федоровым, а тебя с его племянником, Егором. Помнишь, ты приходила? Олег еще в тот вечер напился? Я долго думала, кого Сандра мне напоминает. А потом благодаря этому снимку поняла. Она никого не напоминает. Просто это один человек – блондинка
Ира метнулась к Дине, легко бросила ее на кровать и сжала шею.
– Кому еще ты рассказала это? – Колено Иры больно давило живот.
– Никому, – прошептала Дина. – Отпусти, что ты делаешь? Сюда сейчас войдут.
– Не войдут. Пока ты, сучонка, не скажешь, почему шпионила. А можешь и не говорить. Все равно тебе не жить больше. Говоришь, Олега видела? Понравилось зрелище? Ты еще лучше будешь.
Дине не хватало воздуха, страшно болело горло, она попробовала отодрать руки Иры от шеи, но они показались ей железными. Господи! Глупость наказуема. Ясно же было: это маньячка! Убийца. Ей безразлично, что будет потом. У нее глаза сияют безумным торжеством!
– Ты не знаешь, – прохрипела Дина из последних сил почти беззвучно. – Твоя мать повесилась.
– Что ты сказала? – Руки Иры ослабили хватку. – Ты знаешь мою мать? Кто она? Говори!
– Вера Козлова из Александрова. Она повесилась… Но ее спасли.
В дверь постучали.
– Подождите, – спокойным голосом произнесла Ира. – Мы разговариваем. Нам заявление в милицию написать надо.
В дверь продолжали стучать.
– Ира, открой сейчас же! – требовал голос Валентины Петровны.
– Я пока не могу. Чуть попозже.
Она дернула Дину к себе и, схватив ее за волосы, туго накрутила их на руку:
– Попробуй только крикнуть. Сразу убью. Говори, что ты знаешь про мою мать.
– Я знаю, что Вера Козлова приезжала в Москву двадцать шестого октября, потом вернулась в Александров, повесилась, но ее успели снять и отвезли в больницу…
В это время дверь с шумом распахнулась, стремительно влетевший Сергей заломил Ире руку. За ним вошел Павел Иванович. Валентина Петровна потрясенно замерла на пороге.
– Ирина Олеговна Козлова, вы задержаны по заявлению Олега Федорова, которому вы признались в убийстве его дочери Марины. Вы также подозреваетесь в похищении детей с целью продажи.
Дина с трудом поднялась и достала из кармана куртки маленький диктофон.
– Вот, Павел Иванович. Она призналась в том, что изувечила Олега. Что она Сандра.
Комната поплыла у Дины перед глазами. Очнулась она на улице, когда Сергей укладывал ее на заднее сиденье своей машины.
– Только не в больницу, Сереженька. Давай домой, к Топику, он один.
– Раньше надо было думать о Топике! – взорвался Сергей. – Дуреха набитая, недодушенная. Кто тебе разрешил общаться с этим монстром? Ладно, только
Глава 36
Ребенок, найденный Алесандром Сергеевичем в сугробе, оказался трехмесячной девочкой. Поймав случайную машину, хирург пообещал водителю любые деньги, если тот быстро домчит их в его клинику. Он всегда держал там небольшую сумму в сейфе. В клинике, ничего толком не объяснив, он собрал на консилиум всех специалистов. Пульс у девочки еле прощупывался, сердцебиение было очень слабым, ножки и ручки отморожены. Но она была в сознании и молча таращила синие глазки. Когда врачи пришли к выводу, что жизни девочки ничего не угрожает, Александр Сергеевич позвонил жене.
– Лидочка, я на работе. Потом все объясню. Приезжай поскорее. Ну, пожалуйста, соберись. Это важно.
Лида обнаружила мужа в отдельной палате, где он сидел у кроватки спящего грудного ребенка. Он повернулся, и Лида поразилась тому, какое у него взволнованное, растроганное лицо.
– Ты представляешь, это девочка. Я нашел ее в лесу, в сугробе. Она пролежала не меньше четырех часов. Но она жива. Даже воспаления легких нет. Ее покормили смесью, и девочка спит. Слышишь, как посапывает?
– Но чья она? Где ее родители?
– Милиция проверяет, есть ли заявления о пропаже подобного ребенка, – погрустнел он. – Но мне сказали: вполне может быть, что от девочки избавились. Так бывает.
– Ну и что?
– Лида, это знак. Чудо! Я ушел сегодня, чтобы… Чтобы все закончилось. И вдруг дитя! Диво! Я думаю, кто-то послал нам спасение. Посмотри, какая она красивая. Она похожа на тебя.
– Я не такая красивая, – улыбнулась Лида, несмотря на то, что подбородок у нее дрожал. – Я все поняла утром. Твои ключи в прихожей… Ты считаешь, у нас может что-то измениться? Мы сможем вырастить ребенка? Но если найдется мать…
– А мы все равно будем где-то рядом. Понимаешь, трехмесячные дети не ходят погулять по лесу. Их или бросают, или забывают, или дают возможность украсть их негодяям.
– Ну, ты уже все решил, ты отказал матери в понимании. Что ж ты с ней сделаешь, если она найдется? Пойми: мы этому ребенку – никто.
– Я все понимаю. Просто не хочу никому ее отдавать. Лида, я такое испытал, когда она шевелилась и кряхтела у меня на руках. Я загадал: удастся ее спасти, мы будем еще счастливы.
– Давай ждать, – придвинула к себе стул Лида.
Они ждали несколько дней. Лида уезжала на ночь домой, а Александр Сергеевич оставался в клинике. А потом ему позвонили и сказали, что о пропаже грудного младенца в последние три месяца никто не заявлял. Лида пришла в себя первой, уверенно подошла к кроватке, умело взяла на руки ребенка и прижала к себе движением собственницы.
– Как ее назовем? – спросила она у мужа.
– Алиса, – не задумываясь, ответил тот.
– Конечно, – засмеялась Лида впервые за последние годы.