Исповедь плохой подруги
Шрифт:
Адель не спешила меня отпускать. Она сильнее сжала мой локоть и резче дернула на себя. Мне было больно. Наверняка на руке синяки останутся.
— Пожалуйста! — продолжала кричать я. — Пожалуйста, оставь меня в покое! Умоляю! Отпусти меня! Дай мне уйти от тебя! Ты — это худшее, что случилось со мной за последнее время… за всю жизнь! Перестань меня мучить. Уйди, уйди!
Я зарыдала, но заметно это было лишь по тому, как исказилось мое лицо, на котором дождь перемешался со слезами. Я их не вытирала — без толку.
Адель отшатнулась от меня, и я даже удивилась. Она смотрела на меня широко распахнутыми глазами. Чтобы они не выражали,
Она вдруг засунула руку себе под кофту, дернула около шеи и что-то достала в сжатом кулаке. Всего секунду я могла наблюдать этот предмет, а потом Адель с размаху запустила его в реку.
Это была половинка от наших парных подвесок, тех, которые кучу времени назад Адель украла для нас.
Я так плотно стиснула зубы, наблюдая за этим, что десна заболела. Адель уставилась на меня, словно мы играли в карты и теперь был мой черед ходить. Я не стала пасовать. Я оперлась о заборчик и, не глядя, сунула руку в боковой карман сумки. Моя часть кулончика, будто только и ждала этого момента — я моментально нащупала ее. Достав кулончик, я потрясла им перед носом Адель, а затем тоже швырнула его как можно дальше.
— Ладно, — сказала Адель. Теперь ее глаза сузились. — Ладно. Я ухожу. Я ухожу!! Только не звони мне больше. И не пиши! Ты для меня мертва. Пока. И всего тебе самого… худшего.
Адель в последний раз посмотрела мне в глаза, я заметила, как часто она дышит. Затем она резко развернулась, так, что даже волосы подлетели, хотя они были таким же мокрыми, как у меня. Адель обошла машину, села в нее и уехала, оставив после себя клубы дыма и звон в ушах от того, как громко взревел двигатель.
Я смотрела вслед ее машине, но очень скоро она скрылась за поворотом. Адель оставила меня одну посреди дороги, под дождем, с размокшим гипсом, накричав, обидев и пообещав больше никогда со мной не видеться.
И как же я была счастлива.
Эпилог
Тимур обнимал меня одной рукой. Это было бы мило и романтично, если бы не костыль, торчавший между нами.
— Давай, — сказал Тимур. — Клади.
Ну это он погорячился. Я могла только швырнуть. Наклоняться — непозволительная роскошь для меня сейчас.
Мы стояли между деревьев парка, позабытом Богом и городскими службами. Я решила, что это подходящее место, чтобы похоронить Чмоню.
Тимур передал мне обувную коробку, обклеенную скотчем так, что открыть ее можно было бы только с помощью пилы. Было жутко подумать о том, сколько Чмоня провалялась в этом самодельном гробике. Мы бы похоронили ее раньше, но из-за диплома, Адель, гипса и всего такого я, честно говоря, забыла о ней.
Кстати, гипс промок настолько, что, когда я добралась дома в день защиты диплома, мне казалось, что моя нога снова сломалась. Мы поехали в больницу, хотя перемещаться — последнее, что мне хотелось в тот день. Врач поругал меня и сказал, чтобы я больше так не делала. Я сказала ему, что больше так не буду и что на самом деле у меня не было искреннего желания проводить кучу времени под дождем. Не знаю, поверил ли он мне, но гипс переделал. Пришлось еще немного поваляться в больнице, но мне не привыкать. Да и в этот раз все прошло как-то легче и быстрее. Когда я не спала, возле меня всегда был кто-то из близких. Мама, Тимур, даже Вика снова пришла. Один раз они сидели со мной все втроем и, если бы их не разогнала медсестра, то мы просидели
Сегодня погода была замечательная. Настоящее лето. Десять утра, а уже так душно, будто в парилке сидишь.
— Как думаешь, нужно что-то сказать? — спросила я, придерживая коробку.
Я бы не хотела ее к себе прижимать, но одной рукой я опиралась на костыль, так что вариантов не было.
— Не знаю, — сказал Тимур. — А ты хочешь что-то сказать?
Я пожала плечами.
— Наверное, надо… Ладно. Скажу. — Я прокашлялась. Вся эта сцена с собачьими похоронами, хоть и было мрачной, но вызывала во мне приступы нервного смеха. — Значит, Чмоня…
— Сперва положи ее, — сказал Тимур.
Он кивнул на вырытую ямку. Точно. Сперва нужно положить. Я, стараясь действовать аккуратно, бросила коробку с Чмоней в ямку. Она упала несколько криво, но никому из нас не хотелось больше к ней прикасаться, и Тимур сказал, что и так сойдет. Он стал закапывать ямку, а я продолжила свою речь.
— Чмоня… Ты была замечательной собакой… Эй! Прекрати хихикать! Это не серьезно!
Но Тимур не прекратил хихикать, и я продолжила.
— Она действительно была замечательной собакой… Ну, иногда. Ладно, совсем редко и в основном, когда на нее никто не смотрел. Значит… О чем я? А, Чмоня… Ну, когда Адель подарила ее мне, я была очень рада. До того, как поняла, какой она породы…
— Ты знала, что у Адель сегодня день рождения?
— Правда?! — воскликнула я. — Нет…
Тимур прекратил закапывать ямку и, опершись о черенок лопаты, посмотрел мне в глаза и сказал:
— Как не знала? Ты такая плохая подруга.
Я засмеялась так сильно, что слезы брызнули.
— Хватит меня отвлекать! — сказала я, немного успокоившись. — Значит, Чмоня. Чмоня была моей первой собакой, а это много чего значит. Это как первая любовь! Или как первая двойка по математике.
Тимур закончил с ямкой и стал рядом. Я взяла его за руку.
— Чмоня это не долгое время была моим верным другом…
— Ксюша, — в который раз прервал меня Тимур. — Ты бы постыдилась на смертном одре врать.
— Извиняюсь, — сказала я и захихикала. — Скажи лучше ты что-нибудь. Я не знаю, что еще придумать.
— Это же твоя собака. Ты и говори.
Я тяжко вздохнула. Мы немного помолчали, дождавшись, когда последние смешинки выветрятся.
— Знаешь, — сказала я уже абсолютно серьезно. — Мне кажется, что Чмоня — была символом нашей дружбы. Ну, она типа была маленькая и злая и мне хотелось от не избавиться…
Тимур глянул на меня, нахмурив брови.
— Я думал, на похоронах нужно что-то хорошее говорить.
Я пожала плечами.
— Ну не знаю. Как по мне так хорошего и не было ничего.
— Не говори так, — сказал Тимур. — Если бы не Адель, мы бы с тобой не познакомились.
Я снова засмеялась.
— Да ты такой же эгоист, как она! — пошутила я. — Все на себя одеяло перетягиваешь!
Тимур тоже улыбнулся. Ну на самом деле он прав. Мне была полезна дружба Адель по целым трем причинам. Первая — это, конечно, Тимур. Вторая — материал для диплома. Третья — самая важная, я теперь знаю, какой дружбы лучше избегать.