Исповедь проститутки
Шрифт:
– Кстати, я слышала от девочек, что она сейчас отрабатывает очередной залог, – сказала Сюзанна, – и как бы не пятёрку.
– Пять тысяч долларов! – вскричала Тина.
– Не волнуйся, она очень быстро их отработает, – усмехнулась Моника, – какой-нибудь месяц-полтора, или максимум два. С её-то способностями и аппетитом!
– Не понимаю, где логика? – удивилась Тина. – Уже сиди на одном нагретом месте, и ничего отрабатывать не придётся. А то садомазохизм какой-то получается.
– Да уж, логики мало, – согласилась я.
– А хотите
– О, это будет интересно, – сказала я.
– Я тоже хочу, – согласилась Тина.
– На следующей неделе мы работаем в ночь, – сказала Моника, – дневное время полностью свободно. Так что в любой день.
* * *
В следующий вторник, не откладывая в долгий ящик, мы втроём отправились в гости на четвёртую базу, под предлогом экскурсии и обмена опытом.
Моника работала у нашего хозяина уже больше трёх лет, и знала почти все базы и больше половины сотрудниц.
На «четвёрке» сразу бросилось в глаза разительное отличие от наших «элитных» баз. Девушки здесь находились самых разных возрастов и комплекций, на любой вкус. Меня удивило, что на такой дешёвой базе встречались и довольно молодые сотрудницы, не старше 25-ти лет, худенькие и довольно симпатичные. Ведь они вполне могли работать на «шестёрке», или даже на «семёрке». На что Моника коротко ответила:
– Безнадёжно тупые и бездарные.
И позже я поняла, что она имела в виду. В беседе они показались мне абсолютно безграмотными, неинтересными, ограниченными тупицами, за час времени с которыми и четыреста гривен было бы жалко заплатить. Единственное, что их спасало – это их возраст и миловидная внешность. Хотя, по правде сказать, свою миловидную внешность эти девицы ужасно портили пошлыми нарядами и вульгарным уличным макияжем. Яркие румяна и блестящие тени, жирно накрашенные ресницы, перламутровые помады, выведенные за контур губ; дешёвое гипюровое бельё, рюши, оборки, яркие короткие топы, кожаные мини-юбки и неизменные чулки-сеточки – всё это в жутком сочетании выглядело дико и несуразно, и даже отталкивающе.
Проживали сотрудницы здесь по трое в комнате, а не по двое, как у нас и на «шестёрке», где я проработала полгода. Здесь было традиционно пять комнат, и всё, как и на остальных базах. Но людей здесь было в полтора раза больше, чем я привыкла видеть. И шума раз в пять больше. А какой неухоженный, затёртый и застиранный вид имело всё вокруг. Вроде бы и ремонт свежий, и мебель нормальная, и всё, как у нас, ну или почти всё, а вызывало это чувство брезгливости и неприятия. Почему-то создавалось неприятное ощущение антисанитарии и отсутствия элементарной гигиены.
Но что меня поразило больше всего, так это неспокойная атмосфера, я бы даже сказала, враждебная. Девушки разговаривали очень грубо, постоянно ссорились, высказывали недовольство и жаловались, и всё это сопровождалось неизменным
На нас они смотрели с некоторой враждебностью и завистью: «Элита пожаловала». Девушки косились на нас и высокомерно задирали носы, стараясь представить свой «мир» в более выгодном свете. Это напоминало гарем султана в тот момент, когда молодые, красивые, любимые жёны из верхнего гарема пришли на экскурсию в нижний гарем, где в жутких условиях содержались неугодные или состарившиеся жёны. Они точно так же с завистью и ненавистью смотрели бы на молодых ухоженных красавиц, зная, что им самим уже никогда не подняться наверх и не занять их места.
Мне было понятно их поведение в отношении нас, их недовольство и обида. Эти девушки, по сути, такие же проститутки, как и мы, работали в два-три раза больше, чем мы, и всё равно получали меньше. Ведь у них не было дорогостоящих заказов, богатых клиентов и «всенощных» выездов.
У меня, к примеру, могло быть два клиента за смену, или ночная вечеринка – и я зарабатывала месячную зарплату своего отца. А здесь этим девушкам надо было бы неделю работать, чтобы заработать такую сумму, или трахать клиентов с утра до ночи, без отдыха и перерыва, двое суток напролёт.
Они чувствовали свою ничтожность и наше превосходство над ними. Мало того, что мы жили на заветной «элитной» базе, о которой мечтала каждая из них, так мы ещё, как никто другой, были ближе всех к хрустальной мечте любой сотрудницы с любой базы – к эскорту. И, хотя все они, осознавая свою ничтожность, бескультурье и «нерасторопность», знали, что им никогда не попасть в эскорт, тем не менее, мечтать никто не запрещал. И тем сильнее они недолюбливали, мягко говоря, нас, возможных претенденток на их несбыточную мечту.
Единственная, кого не волновали наши высокие «звания» и регалии, которыми нас наделили здешние обладательницы – это была Анджела. Ей было абсолютно наплевать на наш успех, на нашу «избранность» и перспективы, и вообще на кого бы то ни было. У неё были свои цели и потребности, которые она с успехом удовлетворяла.
Наконец-то я познакомилась с ней. Это была крупная, пышнотелая девица лет двадцати семи, развязная и пошлая, в чулках, которые, словно кольцами, передавили вверху её жирные ляжки, и чёрных стрингах, утопающих в складках её тела; с сотней мелких длинных искусственных косичек, свисавших с её головы, со всевозможными пирсингами и мелкими татуировками, бессвязно разбросанными по её телу, и с грудью шестого размера – её главным богатством. Как сама она рассказывала, мужчины дорого готовы платить, чтобы оттрахать её между этими двумя достопримечательностями.