Исповедь проститутки
Шрифт:
– Да погоди ты, – Натали засветилась счастливой улыбкой. – У нас всё только начинается. А ты уже о свадьбе говоришь.
– Опять не верит? – Томка всплеснула руками. – Забыла, что ли, что я правду говорю?
– Нет, нет, я тебе верю, – ответила Натали, – я тоже не против. Но дай сначала хоть погулять немного, на свидания побегать. Кстати, Женя почему-то весь день мне не звонил. Спал, наверное. Или занят был.
– Сама позвони, – выпалила Томка.
– Вот ещё, – гордо заявила Натали. – Любовь любовью, а достоинство своё ронять не надо. Освободится – позвонит.
– Не девушка, а мечта просто, – Томка подкатила глаза и сложила, как в молитве, руки.
Мы дружно рассмеялись. Вечер продолжался в лёгкой, весёлой атмосфере. Мы сидели за столиком под ивами, играла лёгкая музыка, дымился шоколад в наших чашках.
Тёплый летний вечер окутал нас, словно тонкой шалью. На город опустились сумерки. Солнце уже ушло за горизонт, оставив ярко-розовое сияние в небе. Загорались фонари и витрины, повторяя ежедневный ритуал. Высоко в небе зажигались первые звёзды.
Я заметила, что Натали время от времени бросала обеспокоенный взгляд на телефон. Я понимала, что её тревожит.
Мы засиделись до позднего вечера. А Женя так ни разу не позвонил. Расставаясь, я попыталась взбодрить и поддержать подругу.
– Не переживай так, Натали, – сказала я. – Завтра он обязательно позвонит.
Но мои слова прозвучали как-то неуклюже. Натали подняла на меня глаза, полные тревоги и отчаяния, и выдавила из себя улыбку.
– Всё будет хорошо, – весело сказала Томка. – Эй, подруга, не грусти. Он обязательно позвонит. Наверняка, он просто был занят весь день.
На следующий день я позвонила Натали и поинтересовалась, не звонил ли Женя. Натали сокрушённо ответила, что нет. Ругала его за непостоянство, за трусость, за ложь и бог знает ещё, за что. Ругала себя за чувства, за то, что поверила ему и дала себя «окрутить», и так далее в том же духе.
– А ты не пробовала сама позвонить? – осторожно спросила я.
– В том-то и дело, что пробовала, – с досадой ответила Натали. – Вчера не выдержала, позвонила, но никакого ответа, и даже не перезвонил потом. И сегодня уже дважды набрала: первый раз опять не ответил, а на второй – вообще телефон отключил. Злюсь на себя за эти звонки. Дура!
– Натали, милая, не делай поспешных выводов, – попыталась я её успокоить. – Ты ведь не знаешь, какая причина на самом деле. Сначала надо выяснить, а потом уже судить.
– Нет, всё! Не хочу ничего выяснять, – кипятилась Натали. – Не позвонил, значит, не посчитал нужным.
Я даже не пыталась больше её вразумить или успокоить – в данной ситуации это было бесполезно. Я по себе знала: когда разум застилает обида, никакие доводы не действуют, даже самые убедительные и логичные. Я оставила её в покое. В конце концов, ревность укрепляет чувства (иногда), а недоразумения и ссоры хорошо «притирают» и примиряют влюблённых. Недаром говорят: «милые бранятся – только тешатся».
Но ближе к вечеру все мы серьёзно забеспокоились, когда Натали позвонил следователь Исаенко: он разыскивал Женю Скворцова. Оказывается, он тоже не мог целый
Исаенко, узнав, что тот расстался с Натали около её дома вчера на рассвете, немедленно опросил соседей из дома Скворцова, и выяснил, что около семи часов утра его видели возле тонированного внедорожника прямо перед подъездом, а потом и садящегося в ту самую машину. После этого Женю больше никто не видел, на связь он не выходил, и дозвониться до него не удавалось уже второй день.
Натали сникла. Вся её беспочвенная обида вмиг испарилась и уступила место тревоге и страху за любимого.
– Что всё это значит, Борис Витальевич? – спрашивала она, сидя в его кабинете и едва сдерживая слёзы. – Кто эти люди, которые приезжали к нему? И что им от него надо?
– Я не знаю наверняка, – ответил Исаенко, нахмурившись, – но догадываюсь.
Глубокая складка прорезала его лоб между бровей.
– Ну что вы сидите? – вскричала Натали в отчаянии. – Делайте что-нибудь! Ищите его, звоните куда-нибудь! Пока вы здесь сидите, с ним могут всё, что угодно сделать.
Исаенко поднял на неё мрачный взгляд и сказал:
– Я понимаю ваши чувства, Натали. Но, поверьте, я тревожусь за него не меньше вашего. Поезжайте-ка домой и не отходите от телефона. Вдруг он объявится. И, прошу вас, будьте очень внимательны и осторожны, и не совершайте подобной ошибки – не садитесь в незнакомые машины. Вдруг что, сразу звоните мне.
Натали сокрушённо вздохнула, но спорить не стала – на это просто не было сил. Она вернулась домой. Но там она ничего не могла делать – всё валилось из рук, мысли путались, стены давили. Она снова вызвала нас с Томкой и сбежала из дома. Ей казалось, что, сидя на одном месте, она предаёт Женю, а, находясь в движении, обсуждая и выдвигая предположения, приближает тем самым момент его возвращения.
– Невыносимо просто сидеть дома и гипнотизировать взглядом телефон, – сказала она, когда мы встретились на бульваре. – Воображение рисует жуткие картины. Я чуть с ума не сошла за эти пару часов дома. С вами я хоть немного отвлекаюсь. Рядом с вами легче. Мне начинает казаться, что он вот-вот позвонит.
Мы прогуляли до позднего вечера, но Женя так и не объявился. Натали вся извелась. На неё было жалко смотреть. Она говорила на какие-то отвлечённые темы, пыталась поддерживать общий разговор, но всё равно возвращалась к одной-единственной теме, занимавшей сейчас все её мысли. Она раза два звонила следователю с одним и тем же вопросом, но не получала на него ответа.
Наконец, около полуночи мы вызвали такси и разъехались по домам. Бедная Натали. Как она переживёт эту ночь? Хорошо ещё, что живёт не одна; соседки по квартире хоть как-то смогут отвлечь её от дурных мыслей и скрасить её одиночество.
* * *
С самого утра Натали позвонила следователю справиться о Жене. Ей казалось, что этой ночью он объявился, а её просто не захотели беспокоить посреди ночи. Она в надежде задала всё тот же вопрос, и услышала прежний ответ:
– Пока без изменений.