Исповедь проститутки
Шрифт:
– Это я стану бабушкой? – воскликнула мама со слезами радости.
– А я дедушкой, – улыбнулся отец.
– А я тётей! – добавила я. – Ура, Нинка, наконец-то! Вот молодцы!
Весь оставшийся день и вечер прошли в тёплой, семейной, наполненной радостью, атмосфере. Володя был горд предстоящим отцовством. Он обожал Нину и уже любил ещё не родившегося малыша.
Я смотрела на их счастье и радовалась. Я по-доброму завидовала сестре, тому, что у них всё так хорошо складывалось, всё шло прямо по плану, как положено. Зато у меня в жизни всё было, не как у людей, всё наперекосяк. Конечно, я
– Повезло Соньке, – говорили одни, – нашла себе богатого жениха и теперь живёт, припеваючи.
– Просто она рискнула, вырвалась в столицу, и не прогадала, – отвечали другие. – Молодец! Так и надо.
Я слушала все эти разговоры и горько улыбалась.
«Знали бы вы, откуда все эти украшения и дорогие шмотки, – думала я. – Знали бы вы, чем я зарабатываю себе на жизнь и на всю эту роскошь!»
Но отступать я не собиралась.
«Всё это у меня будет, – говорила я себе, глядя на семейную идиллию Нины, – обязательно будет, только потом, позже, когда я стану успешной, известной и состоятельной. Тогда я и семью заведу, и детей нарожаю».
* * *
Утром того дня, когда я должна была вернуться обратно в Киев, позвонила Натали.
– Софи, Ксюша пропала, – сказала она встревоженно.
– Что значит «пропала»? – переспросила я.
– А то и значит: пропала. Она позавчера вечером, как обычно, уехала со своим Игорем, и до сих пор не вернулась.
– Подожди, Натали, – сказала я, стараясь успокоить её, – может быть, они уехали куда-то на выходные?
– Может быть, – ответила она, – я уже думала об этом. Но почему она тогда не отвечает на мои звонки? Я ни вчера, ни сегодня не могу до неё дозвониться. Телефон как будто выключен. И вообще, что значит, взять вот так, без предупреждения исчезнуть на два дня? На Ксюшу это не похоже.
– Подожди, не паникуй раньше времени, – сказала я. – Всему этому может быть найдено простое объяснение. Например, Игорь подготовил для неё сюрприз, и повёз нашу Ксюшу куда-нибудь на горнолыжный курорт на выходные; или они уединились где-нибудь в загородном домике и не хотят никого постороннего видеть и слышать, вот Ксюша и отключила телефон.
– Дай бог, чтобы так оно и было, – сказала Натали. – Я очень боюсь, как бы не случилось чего.
– Всё, Натали, успокойся и не поднимай панику, – сказала я бодро. – Я возвращаюсь сегодня после обеда. Может, к тому времени Ксюша уже вернётся или хотя бы отзовётся.
– А если нет? – встревоженно спросила Натали.
– А если нет, – я запнулась. Я не хотела даже мысли такой допускать, но всё же продолжила: – то завтра надо идти в милицию.
– О нет, – воскликнула Натали.
– Я тоже надеюсь, что не придётся.
Я выключила телефон и тут же набрала номер Ксюши. В трубке я услышала голос оператора:
«Аппарат абонента выключен или временно недоступен».
Ксюшин
Но в глубине души проснулся уже знакомый мне холодок – предчувствие чего-то недоброго, непоправимого, чего-то ужасного.
* * *
Ксюша так и не вернулась до вечера. Телефон её тоже не отвечал.
Утром следующего дня мы встретились с Натали и отправились в районное отделение милиции.
– Скажите, где мы можем написать заявление? – спросила я у дежурного.
Он лениво поднял на меня свой равнодушный взгляд, осмотрел с головы до ног, затем посмотрел на Натали, и вместо ответа спросил:
– Какого характера заявление?
– О пропаже молодой девушки, – ответила я.
Он отклонился назад и усмехнулся.
– Вы это серьёзно? – спросил он.
– Конечно, серьёзно, – выступила вперёд Натали. – Наша подруга пропала два дня назад и до сих пор не вернулась. Телефон не отвечает.
– Да может она с хахалем загуляла, – сказал развязно дежурный. – А вы переполох подняли.
– Ни с кем она не загуляла! – крикнула в сердцах Натали. – Она никогда раньше не исчезала вот так без предупреждения. С ней что-то случилось, и вы должны её искать!
– Послушайте, милая девушка, – сказал дежурный другим тоном, не сулившим ничего доброго, – во-первых, я вам ничего не должен. А во-вторых, если вы не прекратите шуметь, то вас выведут отсюда. Ясно?
– Не горячись, Натали, – сказала я ей. – А вы, – я снова обратилась к дежурному, – проведите нас, пожалуйста, к следователю, или скажите хотя бы номер его кабинета. И пусть он примет наше заявление, и сам решает, искать нашу подругу или нет.
Дежурный нехотя назвал номер кабинета на втором этаже, где сейчас должен был принимать некто следователь Исаенко.
– Эй, пропусти этих леди, – крикнул он постовому, – они к Исаенко.
Мы прошли через турникет, поднялись на второй этаж и пошли по длинному узкому коридору.
– Какой неприятный тип этот дежурный, – сказала Натали.
– Да сволочь он, – добавила я. – Смотрит на нас, как на уличных девок. Раз подружку потеряли, значит, это несерьёзно, «загуляла где-то». Сука! Главное, чтобы следователь этот наш, Исаенко, не оказался таким же.
Мы нашли нужную дверь. На ней под номером была прикручена табличка: «Исаенко Б.В. Следователь». Мы постучали.
– Войдите! – послышалось из-за двери.
Мы с Натали вошли в небольшой кабинет с одним окном, выкрашенными краской стенами и дощатым полом. Внутри помещались два стола – один, тяжёлый, громоздкий, заваленный бумагами и канцелярскими принадлежностями, стоял справа от окна. У противоположной стены, как раз напротив первого, находился другой стол, поменьше. На этом столе, в отличие от первого, был идеальный порядок: ровной стопкой на краю стола были сложены несколько картонных и пластиковых папок с бумагами, справа от них стояла канцелярская подставка с ручками и наточенными карандашами, дальше рамка с фотографией и ещё какие-то мелочи: стаканчик с порезанными листками бумаги для записок и заметок, блокнот, тетрадки.