Исповедь проститутки
Шрифт:
– Вы так говорите, как будто это не люди, – возразила Натали, – как будто они заслужили такой участи.
– Простите меня, но они сами избрали свой путь, – ответил Скворцов.
– Может быть, вы и правы, – сказала я, – и они осознанно выбрали свою «профессию». Но никто не заслуживает такой страшной смерти, чем бы он ни зарабатывал себе на жизнь.
– И эта девушка, и остальные, которых вы находите, заслуживают, по меньшей мере, сочувствия, – добавила Натали.
– Простите, если задел вас, – сказал Скворцов. – Просто в нашей работе не принято задумываться о личности убитого, мы просто ищем того, кто совершил убийство, и стараемся восстановить справедливость.
– Ой, не смешите нас, Евгений Леонидович, – сказала Натали. –
– Почему вы так говорите? – спросил Скворцов.
– А вот вы мне ответьте, Евгений Леонидович, – сказала Натали, – мою подругу-стриптизёршу изнасиловал один подонок, довольно состоятельный и влиятельный подонок. Хотя она его никак не провоцировала. Вы станете добиваться его наказания?
– Натали, перестань, – сказала я.
– Подожди, Софи, я не называю сейчас имён, – продолжала Натали. – Так что же, Евгений Леонидович, вы сумеете доказать его вину, как вы думаете?
– Если ваша подруга сразу обратилась в милицию, судмедэкспертиза зафиксировала факт полового контакта и побоев, если таковые были, то, скорее всего … – Скворцов запнулся. – Конечно, иногда доказать факт изнасилования бывает сложно. Но это не значит, что невозможно.
– Вы меня не совсем поняли, – сказала Натали. – У него деньги. Он заплатит, где надо, и ваше следствие будет длиться вечно. А потом найдутся свидетели, которые якобы видели жертву насилия раньше в борделях и притонах, или на окружной. Девушку, которая и так натерпелась ужаса и унижения, обольют грязью, назовут шлюхой и, в конце концов, обвинят в том, что она сама спровоцировала несчастного мужика, чуть ли не сама его изнасиловала, а теперь деньги требует в обмен на своё заявление. Или вообще у насильника алиби нарисуется на момент изнасилования, с десятком свидетелей, готовых по минутам подтвердить пребывание его в тех или иных местах, никак не связанных с местом преступления. Но прежде всего от ведения дела отстранят таких вот следователей, как вы, Женя, которые стараются добиваться справедливости.
– Очень жаль, что вы так думаете, – ответил Женя.
– Да, я думаю именно так, – сказала Натали, глянув на меня. – И не только я.
Остаток пути мы прошли в молчании. Возле ближайшего метро мы расстались. Женя предложил проводить Натали, а я села в такси и вернулась к себе.
10.
На светском балу, посвящённом наступающим новогодним праздникам, собрался весь бомонд столицы. Дамы сверкали бриллиантами и соперничали роскошью нарядов. Мужчины в смокингах держали в руках бокалы, наполненные вином из самых дорогих погребов южных французских провинций. В громадной бальной зале звучали вальсы венских классиков в исполнении лучшего оркестра, кружили пары танцующих в бальных нарядах, мягко горели свечи, а в перерывах между танцами лакеи бесшумно сновали с подносами, заполненными бокалами с вином и шампанским. Кругом царила атмосфера королевской роскоши.
От небольшой мужской компании, с увлечением беседовавшей последние четверть часа, отделился один из гостей и, приветливо улыбаясь, пошёл навстречу вновь прибывшему господину.
– Михаил Васильевич, собственной персоной, – произнёс он и раскрыл дружеские объятия. – Рад тебя видеть. Присоединяйся к нам, дорогой.
– Добрый вечер, Юрий Юрьевич, – так же приветливо ответил Михаил Васильевич. – Рад встрече.
– Ну, ты точно король, – сказал Юрий Юрьевич, и он был прав.
Михаил Васильевич выглядел полноправным членом высшего общества. На нём был безупречный смокинг и бабочка, усеянная мелкими бриллиантами. Гладко выбритое лицо и тонкая полоска аккуратно подстриженных усов, прямая осанка и свободная манера, с которой он держался и общался, могли кого угодно ввести в сомнение: уж не персона ли королевской семьи инкогнито посетила нынче бал?
– Ну, довольно, довольно, – улыбнулся Михаил Васильевич. –
– Да нет же, я не лукавлю, – ответил Юрий Юрьевич. – Ты выглядишь превосходно. Само время, кажется, не властно над тобой. Годы идут, а ты молодеешь.
Михаил Васильевич с холодной снисходительностью принимал поток лести от старого знакомого. Он давно вращался в высших кругах и знал цену подобным речам. Пока ты на гребне успеха и популярности, пока ты чем-то полезен и выгоден, тебе поют дифирамбы и засыпают лестными эпитетами. Ты желанный гость, для тебя открыты все двери и предоставлены неограниченные возможности. Но стоит только тебе оступиться, попасть в неприятность или, не дай бог, не угодить кому-либо, и ты уже в опале. Против тебя ополчаются все, кто совсем недавно восхвалял тебя и вводил в свой круг. От тебя отворачиваются все, кто ещё вчера крепко жал твою руку и обедал с тобою в светлых гостиных. О том, чтобы кто-то протянул руку помощи, даже речь не шла. О тебе забывают настолько быстро, что ты сам не успеваешь опомниться. Как будто тебя и не было вовсе. И при случайной встрече тебя, скорее всего, даже «не узнают». Михаил Васильевич знал жестокие и беспощадные законы выживания в высших кругах, поэтому не обольщался относительно громких похвал и комплиментов.
Вместе с Юрием Юрьевичем он примкнул к компании гостей и влился в общую беседу. Как правило, он мало говорил и по большей части слушал и наблюдал.
– Вы здесь один? Где ваша супруга, господин Вениаминов? – поинтересовался один из беседовавших.
– Я принадлежу к категории счастливцев, не обременивших себя статусом «примерного семьянина», – ответил Михаил Васильевич. В его словах сквозила скрытая ирония. – Я холостяк по убеждению. Я дорожу свободой и слишком люблю женщин, чтобы отдать себя во владение какой-то одной.
– Ах, Михаил Васильевич, твои речи, как всегда, остры и точны, словно скальпель хирурга, – засмеялся Юрий Юрьевич. – А вот мы из числа тех самых «примерных семьянинов», как ты выразился.
– И, к слову сказать, это не мешает нам любить всех остальных женщин, не правда ли, дорогой Юрий Юрьевич? – добавил тот, кто первым завёл беседу.
– Да, именно, – подтвердил Юрий Юрьевич.
– Вот, к примеру, наш друг господин Ольшанин много лет женат, имеет прекрасную супругу, троих замечательных детей, и это, тем не менее, не мешает ему заводить любовниц и выбрасывать кучу денег на их содержание, – ответил всё тот же господин, положив руку на плечо соседа. Как показалось Михаилу Васильевичу, в его тоне звучало высокомерие и нескрываемая насмешка.
– Да, – согласился господин Ольшанин, пропустив сарказм говорившего мимо внимания. – А кто-то оставляет кучу денег в стенах элитных борделей. Какова мотивация?
– О, это выстрел в мою сторону, – со смехом ответил неприятный господин. – Принимаю. Да, я, правда, предпочитаю услуги профессионалок. Ни одна любовница не сравнится с ними в мастерстве. Они такое вытворяют, отрабатывая свою «зарплату», что не передать словами. Вот вам и вся мотивация.
– Каждому своё. Я прав, дружище? – подытожил Юрий Юрьевич, поставил пустой бокал на поднос, стоявший рядом, и взял новый.
– Разумеется, – согласился тот. – Взять хотя бы всем нам хорошо известного господина Дашкова. Так он вообще не скрывает своих похождений и свободных взглядов. И я считаю, он прав. Всем прекрасно известно, что господин Дашков девушкам и любовницам предпочитает услуги профессионалов-мальчиков. Все знают также о его пристрастии к различного рода оргиям. О его закрытых вечеринках ходят легенды. И что же, это вовсе не роняет его рейтинга или популярности. А даже наоборот.
Михаил Васильевич с презрением посмотрел на говорившего. Он, в общем, спокойно относился к сплетням – они могли дать много полезной информации. Но его коробили фамильярность и высокомерие, с каким говорил собеседник. А он, в свою, очередь, продолжал: