Исповедь проститутки
Шрифт:
Говоря так, я, разумеется, не была уверена в силе его чувств и в своей победе в этой схватке с законной женой.
– Это уже не твоё дело, – сказала она. – Главное, что он останется со мной.
Я не желала больше оставаться здесь и слушать эту женщину, предъявлявшую законные права на моего мужчину. Да и был ли он моим? Нас постоянно преследовал какой-то рок. Стоило тучам на нашем небосводе немного разойтись, как налетали новые, мрачные, чернее прежних, и закрывали солнечный свет.
Я не успела даже как следует прочувствовать своё новое положение, насладиться переменами в жизни, как
Я бежала из этого дома. Я опять пыталась убежать от боли, разрывавшей мою грудь.
– Господи, зачем опять так больно? – спрашивала я, захлёбываясь слезами. – Зачем опять я поверила и открылась? Чтобы вновь всё потерять? Не хочу, не хочу новой боли! Ничего больше не хочу.
Я бежала по заснеженным улицам, и слёзы стыли от мороза на моих щеках.
«Что делать? Куда теперь? – спрашивала я себя. – И что будет дальше?»
Я перестала бежать и перешла на шаг. Впереди показался вход в метро. Я спустилась вниз, купила жетон и прошла через турникет. Я прибавила шаг, гонимая безрассудной мыслью. Никогда раньше мне не приходила мысль о суициде. Я не знала, как себя чувствует человек, решивший свести счёты с жизнью. Я и сейчас не знала, смогла ли бы я осознанно расстаться с жизнью, взять и броситься под колёса, подобно Анне Карениной. Я не думала об этом. Я просто хотела прекратить эту пытку, избавиться от отчаяния, поглотившего меня.
Вот уже заканчиваются ступени эскалатора, вот и платформа. Ещё несколько десятков шагов – и я на месте. Вот уже объявляют прибытие электропоезда. Я ускорила шаг, пробираясь через толпу людей.
– Разрешите. Пропустите, – говорю я направо и налево, протискиваясь между людьми. Почему их так много?!
Уже слышен грохот колёс стремительно приближающегося поезда. Я могу не успеть!
– Разрешите, мне нужно пройти, отойдите, – прошу я дрожащим голосом.
Люди расступаются неохотно. Наоборот, они плотнее подвигаются к краю платформы в ожидании прибывающего поезда.
Вот показался просвет, последний ряд людей. Я уже руками и локтями расталкиваю окружающих. Ещё один шаг, и …
Оглушительно взревел гудок машиниста, и в следующую секунду кто-то схватил меня за плечо и грубо оттолкнул назад, крикнув мне прямо в лицо:
– Чего лезешь?! Больше других, что ли, надо? Стой на месте и жди своей очереди!
В этот момент мимо со свистом промчался первый вагон, громко тормозя, и следом потянулись остальные, замедляя ход.
Я опустила плечи. Момент был упущен. Я с досадой посмотрела на мелькающие окна вагонов, затем на грубого пассажира, толкнувшего меня назад. Вряд ли я отважусь на это ещё раз.
Я хотела повернуть обратно, но поток людей унёс меня следом за собой внутрь вагона.
Выйдя на следующей станции, я поднялась на поверхность и вышла на улицу. Морозный воздух ударил мне в лицо, остудил мысли. И теперь минутная слабость, которой я готова была поддаться десять минут назад, показалась мне безумием и самой большой глупостью.
– Господи,
Меня охватил ужас … и стыд. Мне стало стыдно за собственное малодушие.
– Как я могла даже помыслить такое? Кому бы от этого стало легче? Только мне. А если бы я осталась жива, но покалечена? Если бы чугунные колёса лишь исковеркали моё тело? Что тогда? Впереди ждали бы годы мучений, боли и унижения. А ещё жалости … и презрения. О нет.
Я достала телефон и набрала номер Таисии.
– Слушаю, – ответила она.
– Таисия, добрый вечер, это Марго.
– Да, Марго. Что-то случилось?
– Да, – сказала я решительно. – Я возвращаюсь.
– Когда? – спокойно спросила Таисия.
– Сегодня.
– Хорошо, я предупрежу администраторов.
Таисия повесила трубку. Я спрятала телефон, подошла к проезжей части и остановила такси.
– На Бессарабку, – сказала я и назвала адрес.
Вскоре я уже выходила в знакомой местности. Я вернулась на прежнее место, на шестую базу, откуда всего два дня назад уходила под стягом победителя, гордо подняв голову, полная надежд и окрылённая любовью. И вот прошло всего два дня, и я возвращаюсь сюда с поражением, после крушения всех надежд и наивных мечтаний. На душе было погано, пусто, словно открыли её и впустили все ветра и ураганы, которые высушили её, превратили в пустыню и теперь уныло завывали там над растрескавшейся поверхностью.
* * *
На следующий день позвонил Виктор.
– Соня, нам надо встретиться, – сказал он.
– Нет, не надо, – ответила я. – Ты говорил со своей женой?
– Да, говорил, – казал он.
– Тогда тем более не вижу смысла, – ответила я.
– Соня, я прошу тебя, нам надо увидеться, – говорил он. – Дай мне возможность всё тебе объяснить. Прошу тебя, в последний раз.
– Ладно, в последний раз. Но только, если ты обещаешь после этого оставить меня в покое.
Через час мы встретились на набережной.
– Говори, что хотел, – сказала я, – у меня всего несколько минут.
– Соня, прошу, выслушай меня.
Виктор был взволнован. Таким я его ещё никогда не видела.
– Я только обрёл тебя, и не хочу терять, – начал он. – Прошу тебя, вернись.
– Куда, Витя? – удивилась я. – Куда ты предлагаешь мне вернуться? В вашу с Кариной квартиру? В вашу семью? Ты что-то не то говоришь.
– Нет никакой нашей семьи! – резко сказал он.
– Да, но она ждёт от тебя ребёнка, – возразила я.
– Это ничего не меняет, – сказал Виктор. – Я всё равно разведусь с ней.
– Как ты можешь так говорить? – ужаснулась я. – Хотя … чему я удивляюсь?
– Нет, не говори так, – сказал Виктор, схватив меня за плечи. – Я не знаю, как, но я что-нибудь придумаю, слышишь! Я сниму для тебя квартиру, ты будешь моей…
– Кем? – усмехнулась я. – Твоей любовницей? И как долго ты думаешь держать меня возле себя? Год, два? Или пока не надоем тебе?
– София, перестань. – Он продолжал крепко держать меня за плечи, чтобы я не могла вырваться. – Чего ты сейчас от меня требуешь? Что я могу сейчас ещё сделать? Я сам не ожидал такого поворота.