Исповедь Сатурна
Шрифт:
— Что вам нужно? — спрашиваю я усталым голосом.
— Мы вам уже объяснили. Нам нужен такой человек, как вы, — на всякий случай Барлоу оглядывается по сторонам, словно здесь могут находиться агенты ФБР. Я подозреваю, что в ФБР даже не знают о существовании нашего городка.
— Я отказываюсь, — мне нужно сохранять раздраженный тон и обиженный вид. — Неужели вы не видите, что я инвалид, что у меня нет одной руки. Хотите, чтобы я снял пиджак и рубашку?
— Не нужно, — улыбается Барлоу, — мы хорошо знаем, как ловко вы стреляете правой рукой, Левша. И вы нам нужны. Мы назвали вам свою цену. Мы оставим вас в покое и дадим возможность спокойно жить со своей дочерью и тратить свое достаточно солидное состояние. Вы ведь миллионер, Келлер. Поэтому мы не станем вам предлагать пятьдесят или сто тысяч за вашу работу. Они вам не нужны. К тому же у вас могут появиться проблемы с Министерством финансов. Поэтому
— Хватит, — поморщился я. — Не нужно так сильно давить на человека, мистер Барлоу. Иначе я могу сломаться. Если я соглашусь выполнить ваши условия, то при провале меня вполне могут посадить на электрический стул. А если я сдам вас полиции, то меня только вышлют из страны и передадут российским властям. И еще неизвестно, чем кончится моя депортация. Ведь я американский гражданин, и чтобы лишить меня гражданства, нужен суд, который докажет, что я получил его незаконным путем. Кроме того, другой суд должен будет дать согласие на мою депортацию. И наконец, еще один суд должен рассмотреть апелляцию моей дочери. Согласитесь, что выбор не в вашу пользу, мистер Барлоу. Мои деньги у меня никто не отнимет, даже если я преступил закон. Для этого потребуется еще один суд, который должен доказать, что они были получены незаконным путем. А подобное доказать невозможно. Я не очень хорошо знаком с американскими законами, мистер Барлоу, но я уже знаю, как в Америке защищают права простых граждан. И если мне нужно выбирать между электрическим стулом и затяжными судебными разбирательствами, которые только теоретически могут закончиться не в мою пользу, то что я должен выбирать?
— Убедительно, — улыбается Барлоу. — Только вы забыли, что у нас есть еще один, последний, аргумент. Найти другого специалиста, который не позволит вам дождаться окончания судебных разбирательств. И решит вопрос таким образом, что ваша дочь тоже не сможет подать через адвокатов апелляцию. Только не нужно нервничать. Вы меня понимаете? Мы ведь пока говорили о разумном компромиссе. А вы пытаетесь обсуждать эту тему, доведя ее до абсурда. Или до крайности. Зачем такие дикие сюжеты? Мне они совсем не подходят. Мы деловые люди, мистер Келлер. Вы выполняете наш заказ и получаете гарантированную, долгую, счастливую жизнь в Америке. У вас растет дочь, зачем оставлять ее круглой сиротой? Мы ведь не просим вас победить на соревновании пловцов или толкнуть штангу на Олимпийских играх. Мы не ставим нереальных задач, мистер Келлер. Мы реалисты. И поэтому мы просим вас сделать то, что вы делали много раз. Выполнить вашу работу. И я полагаю, что на этот раз плата будет самая высокая — больше, чем все деньги, которые вы до этого получили.
— Вы не понимаете, что это шантаж?
— Понимаю. Но вы нам нужны. Очень нелегко найти специалиста вашего класса. И с опытом, как у вас. И с таким послужным списком, — добавляет он, глядя на меня своими зелеными глазами.
— Я давно этим не занимаюсь. Уже много лет.
— Возможно, — согласился Барлоу, — но вы можете потренироваться. Говорят, что вы отменный охотник. Соседи могут рассказать, как вы бьете уток на лету. Вы ведь любите ездить на болота поохотиться?
Выше нашего городка тянутся болотистые места, где есть узкие тропинки для охотников. Если ехать на север по железной дороге в Пассадамкее, можно увидеть стаи пернатых, находящих себе пристанище на островках среди этих болот. Охотники очень любят такие места, хотя ходить там небезопасно. Три года назад я купил там небольшой охотничий домик, о котором многие даже не знают. Но про мою удачливую охоту действительно знают все соседи. Я никогда не возращаюсь без охотничьих трофеев. В Олд-Тауне меня уважают как инвалида, потерявшего руку на какой-то войне. Их мало интересует, на какой именно. Здесь принято особо уважать всех инвалидов.
Интересно, что этот тип знает даже такие подробности. Кто из моих соседей мог ему рассказать? Здесь почти никто даже не слышал о таком городе, как Ленинград. Или Санкт-Петербург, как его сейчас называют. За исключением местного библиотекаря, который вспомнил, что в этом городе короновали русских царей. А про Россию все знают, что это далеко и что там холодно. Там все пьют водку и ходят в меховых тулупах. Еще русские почему-то имеют космические корабли и атомные бомбы,
— Я люблю охотиться, — соглашаюсь я с Барлоу, — но с вашим предложением согласиться не могу. У меня есть другое предложение. Более конкретное. Я забываю о нашей встрече, и вы отсюда уезжаете. Меня не интересует, кто вы и зачем сюда приезжали. Я не хочу больше играть в эти игры. Мне уже много лет, мистер Барлоу, я не мальчик. Если захотите, можете сдать меня полиции. Но я не могу и не хочу сотрудничать с вами. До свидания.
Я понимаю, что на этом наши отношения не могут закончиться. Но мне важно понять, насколько я им нужен. И почему нужен именно я. Барлоу растерянно смотрит на меня и молчит. Он только нервным характерным жестом теребит свою бородку. Я кричу Пабло, чтобы записал на мой счет и мое пиво, и коктейль нашего гостя. После чего сажусь в свою машину и уезжаю.
Несколько дней я ждал, когда они снова мне позвонят. Очевидно, они тоже советовались, как им поступить. Сашу я отвозил в школу и привозил на своем джипе, положив в него винтовку так, чтобы ее было видно. В местной школе неплохо поставлена дисциплина, и незнакомцы не смогли бы увезти Сашу незаметно для других. К тому же я особо проинструктировал дочку, как себя вести в таких ситуациях. Преимущество маленьких городков в том, что все знают друг друга, и если незнакомец появится рядом со школой, об этом сразу узнает весь городок. Не говоря уже о том, что скрыться из нашего городка не так просто. Полиция может вызвать вертолет, и похитителей сразу найдут. Из нашего Олд-Тауна есть только три пути. Либо по железной дороге — вверх к болотам или вниз к Бруэру. Либо прорываться на побережье по шоссейной дороге мимо редких кустарников, когда любую машину можно будет сразу вычислить. Либо попытаться прорваться через горный перевал к канадской границе. В любом случае украсть кого-либо и сбежать очень трудно. А в школе учится около двухсот учеников. И у всех есть мобильные телефоны. Через минуту после исчезновения Саши об этом будет знать вся полиция нашего штата. Очевидно, такие подробности мог выяснить и мистер Барлоу со своими хозяевами, если рядом со школой в течение нескольких дней не появилось ни одного незнакомца. Они поступили так, как я и предполагал. Решили «убедить» меня совсем другими методами. Если человека нельзя купить, его можно запугать. Это принцип любой мафии. Власть, основанная на страхе.
На этот раз незнакомцы появились неожиданно. В субботу я отвез Сашу в дом девочки, с которой она дружила и где я иногда позволял дочери оставаться ночевать. Там была большая семья. Пятеро детей, отец, мать, бабушка, дедушка. Очень нетипичная для американцев семья баптистов. Они жили большим поселением, и вокруг всегда было много людей. Я уже говорил, что уважаю верующих людей. Поэтому не имел ничего против дружбы Саши с одной из девочек. Я вернулся в ресторан Пабло и выпил немного пива, заказав острые кукурузные лепешки. А потом вышел к машине. Последние дни меня несколько расслабили, и я немного потерял форму. А может, я не рассчитывал, что они так дерзко нападут. Полагал, что они еще раз захотят со мной договориться.
Но у машины меня ждали. Сразу несколько человек. Меня ударили по голове и оттащили в лес. Били все трое. Особенно больно по почкам бил один — высокий и тощий, которого я сразу назвал Оглоблей. Я обратил внимание, что ни один из них не ударил меня по лицу. Они явно берегли мое лицо, чтобы я мог выполнить их заказ. Но удары по почкам очень болезненны. Этот сукин сын был большим специалистом. Я еще подумал, что нужно будет вернуть ему долг. Они били меня недолго, несколько минут, потом Оглобля наклонился и громко сказал по-русски:
— Хватит дурить, Левша. В следующий раз так дочь твою обработаем, что ты ее не узнаешь. И тебя раздавим, даже следов не найдут, — и еще раз ударил меня напоследок.
Я пролежал часа два, прежде чем немного пришел в себя. Главная моя задача была не просто добраться до машины, а сесть в нее незамеченным, чтобы Пабло и его помощники меня не увидели в таком виде. До машины я кое-как дополз. Открыв дверцу, я сумел влезть в салон автомобиля. И вдруг увидел, как вышел китаец, один из официантов Пабло. Он видел только, как я пытаюсь ему улыбнуться, и, ничего не понимая, стоял, словно вкопанный, глядя на меня. Мое лицо не пострадало, но пока я полз, весь вывалялся в грязи. Представляю, что он подумал. Впрочем, мне было уже все равно. Дав задний ход, я выехал со стоянки и направился домой.