Исповедь Сатурна
Шрифт:
Как может чувствовать себя человек, избитый до полусмерти? Думаете, что мне было так плохо? Нет, конечно, у меня все болело внутри, дико болели почки, я почти не чувствовал своих ног. Но зато у меня было неплохое настроение. Теперь я точно знал, что им не нужен другой специалист. Они охотятся за мной совсем не потому, что им нужен профессионал такого класса. Вернее, не только потому. Им нужен не просто специалист, им нужен именно я. Совсем несложно понять, что они не собираются оставлять меня в покое. И я не думаю, что они забросают меня своими «заказами». Нет, я им нужен совсем для другого. Именно человек с такой биографией, как у меня, должен сделать решающий выстрел. А потом какой-нибудь полицейский, уже купленный мафией, выстрелит в меня. Мне не дадут уйти живым. И моя физиономия нужна, чтобы предъявить ее к опознанию. Нужна моя биография профессионального
ОГАСТА. СТОЛИЦА ШТАТА МЭН
ДЕНЬ ПЕРВЫЙ
В Огасту мы приехали без приключений. Сумев оторваться на некоторое время от назойливого любопытства моих преследователей, я наконец остался один, чтобы устроить дальнейшую судьбу Кости. Если раньше я собирался отправить в Сиэтл Сашу, то теперь, после его приезда, я передумал. У меня было два относительно надежных места. И в Сиэтл нужно будет отправить Костю. Он не понимает по-английски, и на первое время ему понадобятся помощник и переводчик. Как бы ни была могущественна мафия, она не сможет прочесать такую огромную страну, как Америка, чтобы найти моих детей. Им даже в голову не придет искать их в Сиэтле. Оттуда у меня не приходило ни одного счета. Моя родственница не знает нашего телефона в Олд-Тауне, никогда мне не звонила, и я, соответственно, никогда не звонил ей.
Мы останавливаемся у центрального офиса железнодорожной компании. Из Буффало до Сиэтла идет железнодорожный состав, на который я беру билет первого класса без обозначения конкретной даты. Дату мы выберем сами. Остается лишь добраться до Буффало на автобусе. На всякий случай я узнаю, что из Огасты автобусы ходят каждый день. Купив билет и уточнив эти подробности, я могу быть спокоен за Костю. Если понадобится, он сумеет незаметно исчезнуть. Так, чтобы его никто не нашел. Теперь нужно подумать о Саше. Нужно сделать так, чтобы она тоже могла исчезнуть незаметно для мафии. Именно поэтому я подъезжаю к офису авиакомпании «Эйр Америка» и покупаю билет первого класса до Сан-Франциско. Регистрирую билет на ее фамилию. Пусть они считают меня немного чокнутым и растерявшимся от безысходности отцом. Если они могли проверить мои банковские счета, то сумеют проверить и списки авиапассажиров. Значит, они будут ждать Сашу в Сан-Франциско или в Бостоне, откуда она якобы должна вылететь. Затем я еду в офис местного нотариуса и регистрирую там дарственную на мой дом.
Уже выходя из офиса, я вижу, как рядом затормозил серебристый «Крайслер», из которого вышел наш сосед — член законодательного собрания нашего штата Уильям Кервуд.
Он увидел меня и улыбается, как доброму знакомому. На его загорелом лице широкая улыбка. Темные волосы с легкой сединой красиво уложены. Он нравится женщинам. Красивый, мужественный, загорелый, умеющий красиво говорить и толково объяснять.
— Здравствуйте, Алекс, — обрадованно говорит он, протягивая мне руку. — Что вы здесь делаете, в нашей Огасте? Я думал, вы никогда не приезжаете в столицу нашего штата. Или вы решили заняться политикой?
— Нет, Уильям, это не для меня. Приехал мой сын, о котором я вам говорил. Он прилетел из России, и мы с дочерью ездили в Бостон, чтобы его встретить.
— Прекрасно, — обрадовался Кервуд, — познакомьте меня с ним.
Мы подходим к нашей машине, и я зову Костю. Он, явно смущаясь, выходит из автомобиля. Черт возьми, я могу гордиться таким парнем. Он чуть выше Кервуда и столь же широк в плечах. Такие ребята обычно нравятся девушкам. Видимо, он сразу понравился и Кервуду. Такой парень не может кому-то не понравиться. Или во мне говорят только отцовские чувства?
Кервуд пожимает ему руку и говорит, что рад новому знакомству. Я перевожу его слова на русский язык. Костя кивает и что-то бормочет. Он еще не привык разговаривать с американскими конгрессменами, даже если они всего лишь заседают в законодательном собрании такого штата, как наш. Но довольный Кервуд улыбается и хлопает его по плечу. Знакомство состоялось. Кервуд приглашает нас приехать в гости и познакомиться с его женой и дочерьми. У него прекрасные
Когда-то и у нас была страна, где все были равны. Мы развивались даже более гармоничным образом. В нашей стране все были равны по-настоящему, ведь богатых не могло быть.
Или, вернее, почти не было, а жулики, получавшие свои миллионы неправедным путем, очень боялись афишировать свое богатство. В отличие от Америки, у нас не было даже имущественного разделения, не говоря уже об остальном. Мы были советскими людьми. И прибалты, плохо говорящие по-русски, и чукчи, про которых ходило столько анекдотов, и таджики с киргизами, которых я всегда путал и которые часто не знали русских слов. Но все мы были гражданами одной великой страны, и таджик пользовался такими же правами, как русский, грузин, латыш или чуваш. Был антисемитизм, я иногда видел, как зажимали евреев, не принимая их в институты или в университеты. Но я не думаю, что это была продуманная государственная политика, как сейчас иногда пишут. Ведь в наших академиях и институтах все равно было больше всего евреев. И наверное, это правильно. Если они самые предприимчивые и умные, то куда им еще идти в социалистическом государстве? В Америке они могут заниматься бизнесом, а что им было делать в бывшем СССР? Многие уезжали, самые талантливые становились известными деятелями культуры, нередко меняя свои фамилии. А остальные двигали вперед науку в государстве, которое не всегда их ценило.
В общем, это сейчас я понимаю, что мы жили в нормальной стране. Если бы ее не оболгали, не развалили, не растащили по кускам. Даже сейчас, живя в Америке и будучи богатым человеком, я понимаю, что идея равенства людей и социальной справедливости была самой великой идеей, которая могла появиться в нашей цивилизации. И которую мы предали и отвергли.
Кервуд не мог ограничиться несколькими словами. Он произнес настоящий спитч о нашей прекрасной семье, о нашем потрясающем городке, о нашем штате — лучшем штате Америки. Конечно, он немного загнул, но мне было приятно его слушать. И приятно видеть, как Костя внимательно прислушивается к незнакомым ему словам американца. Закончив, Кервуд энергично пожал руку Косте, затем Саше, на прощание еще раз пожал руку мне, заставив меня пообещать, что мы обязательно к нему заедем. И уехал в своем «Крайслере».
— Наверное, богатый человек, — задумчиво произнес Костя, глядя на отъезжающую машину.
— Богатый, — согласился я, усаживаясь за руль, — только ты не суди по машине. У меня тоже есть «Крайслер», хотя немного другой модели. У меня «Конкорд», а у него модель LHS, но, в общем, фирма одна и стоят они примерно одинаково. В Америке у всех по несколько машин. Здесь это норма, а не показатель богатства.
— Ты же сказал, что он еще и сенатор.
— Он конгрессмен от нашего города в законодательном собрании штата. Но в общем, ты прав. Он самый богатый человек в нашем городе и, наверное, в округе. Говорят, что он контролирует компании, оборот которых превышает несколько сот миллионов долларов. И сам стоит не меньше сотни. Но для Америки это нормальный миллионер. Здесь любой известный актер или бизнесмен стоит несколько сотен миллионов.
— Богатая страна, — немного уныло согласился Костя, — а наша, выходит, бедная.
— Ничего ты не понимаешь, — разозлился я. — Какие они богатые? Они работают с утра до вечера, поэтому так и живут. На самом деле их страна гораздо беднее нашей. И нефти здесь меньше, и газа, и золота. Нам нужно меньше болтать, меньше пить, меньше воровать. И работать, работать с утра до вечера, с вечера до утра. Как работают они. Вот тогда Россия и будет самой богатой страной в мире.
— И ты веришь, что так будет? — немного насмешливо спрашивает Костя. — Давно ты не был у нас, отец, многое, наверное, позабыл.