Исповедь Сатурна
Шрифт:
— Как ушел, так и вернется, — равнодушно сказал Ерофеев. — Я тебе уже сказал, чтобы ты не дергался. Собирай лучше свои вещи. А ребят своих отвози. Послезавтра утром вы поедете в Канаду.
Барлоу хотел спросить, каким образом они найдут Алекса Келлера, но передумал. Возможно, Ерофеев ведет с ним игру. Возможно, что за дверью его офиса уже стоит убийца, готовый разрядить всю обойму ему в голову. Барлоу закрыл глаза. И снова долго сидел молча, раздумывая над ситуацией. А потом позвонил своему старому знакомому и честно признался:
— Маурицио, мне нужна твоя помощь. Мы должны срочно увидеться.
ПАССАДАМКЕЕ
ДЕНЬ
В футболе или хоккее фактор своего поля всегда имеет значение. Это когда за вас болеют многотысячные толпы болельщиков и вам знакома каждая травинка на вашем стадионе, каждая дощечка. Я не знаю, сказывается ли на игре в гольф знание своего поля. Но в нашем деле знание местности — самое важное. Если не хочешь проиграть, ты не должен соглашаться играть на поле противника. Когда мне назначали свидание, я обычно сам выбирал места. В чужих местах мне было трудно ориентироваться, и там легко было устроить засаду. Однажды так убили Ковача, прямо у меня на глазах. С тех пор я стал еще осторожнее.
А вот два бандита, которые шли за мной по тропе, были очень неосторожны, согласившись пойти со мной в эти места. Я ведь эти болота за несколько лет взад и вперед исходил. И домик здесь купил у лесника. Я ведь охочусь обычно в этих местах. А они здесь никогда не были. Поэтому они и нервничали больше обычного. Кроме того, здесь не просто болота. Здесь еще повсюду холмы и жесткий кустарник, сквозь который не так-то легко пробиться. Поэтому я спокойно иду впереди и слышу, как они, чертыхаясь, движутся за мной, стараясь не сбиться с тропинки. Здесь, конечно, не такие болота, чтобы топи вокруг были, как у нас в России. Но местность довольно паршивая. Правда, дичи здесь настрелять можно. К тому же, в этих местах легко получить разрешение на охоту. Американцы помешаны на охране окружающей среды, и где-нибудь в другом месте получить лицензию на отстрел дичи не так-то легко. А сюда обычные охотники не заходят. Только знатоки.
Я примерно знаю, где от них оторвусь. Там особенно густой кустарник. Нужно только идти на несколько шагов впереди. Как только я сделаю шаг в сторону, они меня уже не найдут. Там небольшая лощина, и можно, сделав круг, выйти им в тыл. Представляю, как они будут злиться, когда я неожиданно исчезну. Пока я размышляю, Славик звонит мистеру Барлоу.
— У нас все в порядке, — докладывает он, — мы идем пешком за мистером Келлером.
Очевидно, Барлоу что-то спрашивает. Славик останавливается, вздыхает, показывает на аппарат своему напарнику и выразительно вертит пальцем у виска. Он, очевидно, считает Барлоу идиотом из-за вопросов, которые тот задает.
— Здесь машина не пройдет, — говорит Славик, — очень крутой подъем и везде болота.
Барлоу опять что-то спрашивает. Славик явно злится, но отвечает.
— Здесь никого нет, — явно хамит он, — даже комары вымерли.
Видимо, его собеседник переспрашивает еще раз. И тогда Славик сразу докладывает:
— Конечно, никого, мистер Барлоу. Мы проверили, все в порядке.
Потом он смотрит на телефон и недоуменно говорит Макару:
— Он отключился. Ну и тип. Мало того что загнал нас в болото, так еще и ругается.
Следующие несколько минут Славик ругает Барлоу. Для меня эти слова — словно музыка. Пусть ругается, Барлоу вполне заслужил всех обидных прозвищ, которые существуют в мире. Макар долго молчит, но, наконец, не выдержав, тоже проходится в адрес людей, пославших его в эти места.
Я слышу, как за моей спиной ругаются оба бандита. Конечно, им неприятно тащиться за мной по болоту. У Славика вообще туфельки открытые, наверняка все носочки промочил.
Уж, во всяком случае, не за антисоветскую пропаганду.
Меня немного беспокоит, как легко все получилось. Почему они не предусмотрели вариант моего побега? Я ведь им не просто нужен, а очень нужен. Иначе не стали бы заниматься всей моей родословной, не стали бы искать моего сына в другой стране, проверять мои документы и выставлять вокруг меня столько людей. А шериф наш местный — просто шляпа. Ну как можно не заметить такого количества людей и чужих автомобилей, постоянно дежуривших у моего дома? Другой шериф давно бы проверил машины и приехавших «гостей», а этот придурок ходил и улыбался на вечере у Кервуда, как будто сам был именинником. Хотя, чего я собственно хочу? Он ведь не привык иметь дело с такими бандитами. Стоит ему подойти к ним со своей улыбкой и звездой шерифа — и его сразу пристрелят. Как куропатку. Он даже оружие достать не успеет. Это в Нью-Йорке или в Лос-Анджелесе полицейские постоянно готовы за себя постоять. А в нашем тихом городке уже забыли, что такие преступления вообще случаются.
Макар идет следом за мной и тяжело сопит. А вот Славик старается не шуметь. Ступает мягко, почти неслышно. Но иногда начинает ругаться. Наверное, им надоело плестись за мной по болотам, и они уже смотрят на меня с ненавистью. Ничего, пусть немного потерпят. Когда я оторвусь от них, они будут искать дорогу назад несколько дней. Поголодают. Но телефоны у них есть, поэтому их наверняка найдут. Хотя им придется объяснять, что они делали в этих болотах. Но это их проблемы. Я ведь не собираюсь обрекать их на голодную смерть. Пусть поймут, что и в Америке можно нарваться на такого «Сусанина», как я. Может за ум возьмутся, порвут с этой бандой? Хотя кто из них может перевоспитаться? Макар или Славик? Живым съедят меня, если им прикажут. Такие поганцы.
Мы шли еще примерно полчаса и наконец вышли на наш кустарник. Славик уже начал нервничать, спрашивал, когда же мы выйдем к моему домику. Он и не подозревает, что мы находимся в нескольких километрах от него и удаляемся все больше и больше. Как только мы прошли условное место, я сделал шаг в сторону и скатился в ложбину. Нужно было слышать, как они завопили! И по-моему, не только из-за того, что должны были меня «пасти». Оба сразу поняли, что без меня им из этих мест быстро не выбраться.
Я немного отлежался, пока они вопили. Потом они начали спускаться вниз, а я поднялся по другой стороне холма и наблюдал, как они, переругиваясь, спускаются, надеясь меня найти. Конечно, они меня не нашли. Зато я разлил там на всякий случай немного красной краски. Чтобы выглядело убедительно. Хотя понимал, что для Барлоу это не доказательство. Даже если оба бандита увидят мой труп, он потребует привезти к нему мое тело. Поэтому я отполз в сторону и слушал, как они ругаются.
Еще минут десять они орали как резаные, пытаясь до меня докричаться. Потом ругались друг с другом. Славик орал, доказывая, что меня нужно было вести на веревке. Крепок он задним умом! Макар слабо возражал. Кончилось тем, что Славик все-таки достал свой мобильный телефон и набрал номер Барлоу.
— Мистер Барлоу, — закричал он в аппарат, — это говорит Славик! Мы его потеряли. Вы меня слышите? Он от нас ушел.
Как приятно было слышать эти вопли. Я представил себе состояние Барлоу. Если он получит тяжелый инсульт с осложнением на оба уха или оба глаза, я не стану возражать. Славик напряженно слушал, что говорил Барлоу. И наконец переспросил: