Исповедь «содержанки», или Так закалялась сталь

Рудковская Яна

– Мама, я хочу делать людей красивыми! – закричала я, едва переступив порог. – Я хочу быть косметологом! Открою свой салон красоты, – с ходу начала я мечтать, – буду приглашать к себе разных знаменитостей…

– Чтобы быть косметологом, – посоветовала мама, – нужно сначала стать дерматологом.

В нашей стране нет отдельного направления под названием «косметология», у нас «дерматология-венерология». Так я и стала дерматологом-венерологом, и теперь наряду с целлюлитом легко могу вылечить молочницу.

После окончания института, я отправилась на стажировку в Голландию – практиковаться в аппаратной лечебной косметологии. По возвращении работала в московской клинике

«Лантан-Мед», что на Мосфильмовской улице, а затем еще и в Академии научной красоты по специальности – аппаратная косметология. В итоге, я овладела всеми видами массажа, техникой татуажа, научилась делать так называемые «уколы красоты» (ботокс, рестилайн, перлайн и т. д.).

Доведя свои умения до высокого уровня, я задумалась – где же мне продолжить свою деятельность? И поняла, что возвращаться в Барнаул смысла нет, поскольку там люди далеки от любых инноваций, а тем более в косметологии. В Москве же конкуренция была огромная. Зато в Сочи, моем любимом городе, восемь месяцев в году царило лето и хорошие косметологические услуги абсолютно точно были нужны. Уехав в очередной раз на отдых в Сочи, я там и осталась. Сняла квартиру, арендовала небольшое помещение на два кресла, и мы с помощницей приступили к работе. Назвала я свой первый салон «Французская студия красоты». Это был в конце августа 1998 года, во время дефолта.

Мой расчет оказался верным. Несмотря на экономический кризис, мои клиенты недостатка в денежных средствах не испытывали – потому что Сочи – курорт, а отдыхающие деньги, как правило, не экономят. Мой бизнес начал развиваться стремительно. Первыми клиентами стали, естественно, отдыхающие. Затем я «обросла» сочинской клиентурой, среди которых постепенно оказались видные персоны города. Наш кабинет работал по ненормированному графику – если директор какого-то предприятия с семьей хотел бы сделать процедуры в семь утра, то мы всей командой приезжали в салон в семь утра и обслуживали гостей.

Бывали дни, когда я надевала с утра свой красивый халатик и до поздней ночи не снимала его, отправляясь в нем домой – столько было работы. Но зато появились деньги. Уже в 1999 году я смогла купить себе квартиру. А в 2000 году – первую машину, красавицу «БМВ».

Сейчас я иногда сравниваю свой продюсерский труд и студенческую хирургическую практику. Видимо, от судьбы не убежишь – все равно в итоге моя работа по нагрузкам на грани человеческих возможностей. Зато сейчас мне пригодились все приобретенные навыки – от музыкального образования до опыта в индустрии красоты.

Моя мама иногда признается, что если бы она не была врачом-неврологом, то наверняка стала косметологом – настолько ей нравится то, что я делаю. Ну, или дизайнером одежды и обуви. Любовь к высокой моде – это наше семейное.

«СТС ЗАЖИГАЕТ…», ИЛИ МОЖНО ЛИ ОТШТАМПОВАТЬ ЗВЕЗДУ?

– А я вчера ходил на прослушивание к самому известному продюсеру!

– Правда? И что же он тебе сказал?

– Следующий!

Анекдот

Меня часто спрашивают: «Почему вы не продюсируете других артистов? Есть же певцы не хуже Димы Билана». Признаюсь, мне сложно ответить на этот вопрос однозначно. Но, возможно, прочитав эту главу, вы все поймете без лишних объяснений.

В начале лета 2007 года телеканал СТС затеял масштабную акцию «СТС зажигает суперзвезду», которая должна была стартовать в сентябре. Цель данного мероприятия – поиск талантливых молодых певцов, которые со временем смогли бы стать гордостью российской эстрады. Планировалось, что победитель

конкурса отправится учиться вокалу в Англию к лучшим преподавателям, после чего, вероятно, сможет рассчитывать даже на международную карьеру. Был объявлен отборочный тур, на который съехалось – даже страшно сказать – больше семи тысяч детей и подростков.

Возглавить этот проект господин Роднянский пригласил меня и Лину Арифулину. Вместе с ней мы все лето фактически без сна и отдыха отбирали претендентов. В общей сложности около пяти тысяч человек посмотрела Лина, я много меньше – около полуторы тысяч.

Могу сказать, что талантливых ребят в России действительно очень много. Некоторые так одарены, что просто захватывает дух!

Я видела этих детей, их страстное желание участвовать в конкурсе, попасть на глаза к известным продюсерам. Некоторые умудрялись по нескольку раз переодеваться и снова приходить на отборочный тур в надежде, что мы их не узнаем: парики надевали и чуть ли не усы наклеивали. Родители детей, которых отсеяли, рвались ко мне в попытках отстоять своих чад. Они считали, что от этого зависит их судьба и чуть ли не жизнь. В общем, азарт и ажиотаж стояли невиданные.

Наконец, определилась финальная группа ребят, с которыми мы начали работу. И тут я поняла, что попала в настоящий музыкальный Эльдорадо – с любым из этих детей можно было заключить контракт, причем с очень жесткими условиями: девяносто процентов мои – десять артисту, или даже девяносто пять на пять. Именно так сейчас продюсеры начинают работу с неизвестными эстрадными исполнителями. Чуть позже, когда артист «вырастает», условия договора пересматриваются.

В какой-то момент я действительно начала присматриваться к этим девочкам и мальчикам, стараясь «примерить» к себе каждого из них. И тут я обнаружила, что не нахожу с ними стабильного контакта. Буквально на пару передач я «влюблялась» в кого-то из конкурсантов, уже начинала строить в уме какие-то планы относительно него, затем он меня неизменно разочаровывал каким-нибудь своим поступком, отношением к жизни, к работе, к своим соперникам. Получается, что чем талантливее артист, тем отрицательнее он как персонаж. Исключения лишь подтверждают правило.

Я наблюдала за ребятами из «СТС зажигает…» со стороны. Я видела, как они соперничают друг с другом, как исподтишка друг на друга нападают. С каким превосходством «победители» смотрят на тех, кто набрал меньше баллов, менее удачно выступил. Я не видела в них ни капли сочувствия. Возможно, я слишком впечатлительна, но… Если подростки ведут себя так сейчас, то что будет дальше? И снова интуиция не обманула меня – позднее произошло несколько неприятных историй с теми артистами, которым я пыталась помогать.

Быть членом жюри такого конкурса невероятно тяжело. Именно потому, что я видела всю эту «кухню» изнутри. Мы сидели рядом с Пашей Каплевичем – потрясающе талантливым и креативным, и я находилась в постоянном напряжении от того, что нужно было безошибочно принимать решения. У ребят, выходивших на сцену был выжидательный просящий взгляд, полный надежды. И я понимала: вот сейчас поставлю одному из них высший балл. И что потом? Кто будет заниматься с этим ребенком? Я – не смогу.

В итоге с чувством глубочайшего облегчения я остановила свой выбор на конкурсантке, которая вначале не захотела подписывать со мной контракт. После победы она изменила свое мнение – вместе с папой они пришли ко мне и буквально потребовали, чтобы я взяла ее в раскрутку. Причем в ультимативной форме они заявили, что отныне и вовеки я чуть ли не ответственна за судьбу этой девочки. Я лишь усмехнулась в ответ и отказала.