Исповедь сыщика (сборник)

Леонов Николай Иванович

– Но я не желаю! – воскликнула Нина, посмотрела сыщику в лицо.

Их взгляды встретились, и произошло короткое замыкание, которое почти неизбежно происходит, когда скрещиваются взгляды преступника и сыщика. Полковник увидел, что Нина ошибку обнаружила, преступница поняла, что знаменитый сыщик знает о ее догадке.

– Ну, вот и славненько, – миролюбиво сказал Гуров. – Прекрасно, когда не надо путаться в словах и выяснять отношения. Дитер, ты принимай гостя, решай свои проблемы, а мы поднимемся наверх, нам обоим есть в чем покаяться.

– Я арестована? – Нина пыталась придать своему голосу насмешливое выражение. – Тогда предъявите

ордер.

– Ну зачем так грубо? – Гуров вновь взял Нину за руку, начал подниматься по лестнице так, словно вел за собой непослушного ребенка. – Арестовывает прокуратура, милиция лишь задерживает.

– Вы сломаете мне руку!

– Как можно? – обиженно ответил сыщик. – Если вы не будете валять дурака, я вас пальцем не трону.

Однако, открыв дверь своей комнаты, полковник не удержался и так шлепнул Нину по заднице, что девица пролетела несколько метров и опустилась на диван.

– Извините. – Он плотно прикрыл дверь и заглянул в холодильник. – Так на посошок? Нервы вдрызг, на пенсию рано и куда бедному менту податься?

Нина одернула юбку, боясь тронуть ушибленное место, смотрела испуганно. Гуров наполнил рюмки, разрезал лимон.

– Преступницей вы станете лишь после решения суда, сейчас вы даже не подследственная, только подозреваемая. Так что моя ментовская душа разрешает с вами выпить. – Он опрокинул рюмку, потер ладонями лицо, тяжело вздохнул. – Ну как я мог так лопухнуться? – Он закурил. – Вам простительно, вы, извините меня, всего лишь Настасья Филипповна из местных, пожелавшая стать Анжеликой. Но я, битый сыщик! Горе мое, стыдоба! – Гуров постучал себя пальцем по лбу.

Преступления Нины Лозбенко недоказуемы, нет оснований даже для задержания, быстро просчитывал он. Ты, горе-сыщик, говори, говори, наводи мосты, как тебе ни противно, необходимо ее расположить, – организуй она хоть сто убийств, доказательств нет, а девица тебе, старый кретин, совершенно необходима. И полковник, улыбаясь, подвинул Нине рюмку и сигареты.

– Я ошибся, но успел, вы ошиблись и опоздали, так что я частично реабилитирован. Просто парадокс, ведь речь Дитера готовил и очевидного не видел, а услышал, словно прозрел. Вы прибыли сюда с Академиком и прилепили под столом магнитофон. Так ведь он рассчитан всего часа на два.

Нервный шок прошел, Нина напряглась, тряхнула головой, чисто физическим действием помогая себе освободиться от психологического прессинга полковника.

– Какого черта? Что вы городите? Я категорически протестую!

Гуров тихо рассмеялся, махнул рукой.

Нина не сдавалась, повысила голос:

– Немедленно выпустите меня! Беззаконие! Произвол!

Сыщик запер дверь, положил ключ в карман, сел, закинул ногу за ногу, смотрел с неподдельным интересом.

Нина поняла, что провалилась и все кончено, ни валюты, ни красивой жизни за бугром не будет, следует думать только о себе. Этого супермена не обмануть, он все знает и чертовски умен, следует менять тактику, начать игру и выжидать.

– Значит, вы действительно господин полковник?

– Обязательно. – Сыщик кивнул.

– И вы прибыли сюда за… – Нина взглянула вопросительно, решая, не рано ли называть имя любовника и подельника.

– Именно. – Сыщик вновь кивнул. – За наемным убийцей Олегом Сергеевым.

– А Бунич! – воскликнула Нина. – Рекомендации! Финансист скурвился и работает на контору?

– Лев Ильич работает исключительно на себя, сказал вам чистую, как слеза ребенка, правду: «Господин полковник Гуров

человек умный и крайне опасный». Вы задачу не решили, ответ подогнали под условия, запутались, что является фактом вашей биографии. Мне непонятно – вы решили открыть контору по сдаче внаем убийц? А нас, спецслужб, вроде и нет, выпали в осадок? – Гуров состроил гримасу: – Оскорбительно в некотором роде. Мы отвлеклись, я вас спросил: магнитофон работает лишь часа два?

– Три. – Нина взяла рюмку, выпила, скривилась, будто впервые попробовала.

– Вы установили магнитофон утром, а капитан Михеев приехал сюда с нами поздним вечером, так что голос опера ну никак не мог оказаться записанным. Значит? Правильно. Магнитофон обнаружили, и весь разговор на пленке сплошной обман. – Гуров сделал неимоверное усилие, постарался взглянуть на Нину уважительно. – А вы умная, хоть и поздно, а догадались.

– И что теперь? – откашлявшись, спросила Нина.

Хотя она и дрожала от страха и помада не могла скрыть распухшей, рассеченной губы, Нина оставалась красивой, сыщик невольно подумал о противоречивости формы и содержания. Он подошел к окну, чуть отдернул штору, посмотрел в парк.

– Они прибыли, сейчас сядут за стол переговоров.

– Без моей команды он не полетит.

– Вы нас недооцениваете. – Гуров взглянул на часы. – Полетит завтра, утренним рейсом.

– Никогда, мы уговорились, что я его встречу на шоссе.

– У дома стоит ваша «Волга», парень увидит, поймет, что вы здесь. Мы объясним, что для нас ваша встреча нежелательна. Да не бойтесь, сочиню, я умею быть убедительным. – Полковник говорил так, словно разговаривал не с циничной преступницей, а уговаривал не волноваться понапрасну своего приятеля. – И Дитер сейчас назовет такую сумму, что Олег Сергеев вас забудет мгновенно и вещички соберет быстренько.

– А меня в прокуратуру?

– Никогда! – убежденно произнес Гуров, сожалея, что против девицы ну ничегошеньки нет, обидно до слез, хоть локти кусай.

Нина вспомнила слова Бунича, что полковник умен, крайне опасен, но на его слово можно положиться.

– Дайте слово, что не арестуете, и я не стану вам мешать.

– Честное сыщицкое, не арестую, а мешать просто не позволю. Никакой тюрьмы, прокуратуры, вы летите со мной в Москву.

Глава 9

На последней прямой

В потаенном кабинете ресторана «Алмаз», куда допускались лишь избранные авторитеты города и области, за столом сидели ТТ, Академик и майор милиции Птушко, который столь неудачно проверял Гурова и Дитера в день их приезда. Майор был опытным, тертым ментом, и хотя после столкновения с Гуровым помощи у Академика попросил, но понял, что его судьба зависит от его же сообразительности и изворотливости. На следующий день он взял больничный, улетел в Москву, нашел друзей, однокашников, с одними водку пил, с другими вел задушевные разговоры за чашкой чая, выяснил, что практически все знали либо слышали о полковнике Гурове. Собрал о знаменитом сыщике информацию, которая оказалась поразительно однообразной с профессиональной точки зрения – сыщик высшего класса – и противоречивой в оценке Гурова как человека – сволочь, каких свет не видывал, упертый фанатик и классный мужик, за которым можно идти в огонь, воду и на край света. На осторожные вопросы майора о возможной причастности полковника к коррупции отвечали либо смехом, либо матерной руганью, но сводилось все к единому слову: никогда!