Исповедь военнослужащего срочной службы
Шрифт:
Зато летние вечера были воистину упоительны. В санчасти в ту пору обитал эстонский парнишка по фамилии Выксна, которого загребли в армию с настоящим пороком сердца. При минимальных физических нагрузках, да еще на такой жаре он моментально синел и начинал задыхаться. Диагноз его в подтверждении почти не нуждался, он уже был комиссован, но в казарме его просто били, поэтому от греха подальше он жил в санчасти, дожидаясь документов из Ташкента и отправки домой. У него была парадная форма на руках, и долгосрочная увольнительная. Поэтому он мог шляться по городу сколько хотел. Мы все скидывались остатками денег (боец в те времена получал ажно семь рублей в месяц, да и родители подкидывали иногда) и засылали Выксну в город, откуда он возвращался с горой всякой всячины, которая тайно переправлялась на территорию санчасти. Здоровенный арбуз в разгар сезона стоил 7 копеек, дыня — чуть дороже, так что получалось изрядно. После ухода начальства и наступления темноты мы все, во главе с дежурным фельдшером Рустамом, уютно располагались за большим столом во дворике санчасти, под сенью виноградной лозы и с аппетитом наворачивали вкусности, причем все поносники, дизитерийщики и прочие кишечно-инфекционные больные, как мнимые,
Утро начиналось с формальной приборки, когда постояльцы санчасти делали вид, что машут метлами и щетками, важно было закончить ее до 9.00, ибо в это время по телевизору передавали трансляцию выступления не то Кашпировского, не то Чумака, какого-то из этих шарлатанов, и все наши медсестры, бабки-санитарки и даже старшая сестра Гашишаевна собирали всю свободную стеклянную посуду, наполняли ее водой и выставляли перед нашим стареньким черно-белым телевизором «заряжаться». Сами они рассаживались подле, не отрывая взгляда от экрана. И горе тому больному, каковой отваживался нарушить лишним словом эту церемонию. В душе я смеялся над ними, но открыто оскорблять чувства верующих не решался.
Прошла вторая неделя моего пребывания в санчасти, а доктор из Ташкента все не появлялся. Один раз нас даже довели до проходной госпиталя, но там выяснилось, что и в этот раз профессор не приехал. В конце третьей недели я начал стойко изнывать от безделья. Это-то меня и погубило. Как-то раз, выйдя во двор прогуляться, как раз во время тихого часа я обратил внимание на установленный там для непонятно какой надобности турник. «А смогу ли я сделать подъем переворотом, а если смогу, то интересно, сколько раз?» — пришла мне в голову совершенно идиотская мысль. Видимо на дураков вроде меня эта ловушка и была рассчитана — повторив упражнение трижды я спрыгнул с турника и тут же узрел в окне улыбающуюся до ушей Гашишаевну, которая все это время за мною наблюдала. Это был провал…
Гашишаевна пригласила меня в свой кабинет и, улыбаясь, в лоб сказала: «Ну, отдохнул ты у нас, поправился, пора и службу тащить, дорогой»… Я в отчаянии начал ей затирать уши про свой невероятный шум в сердце, про то, что неплохо бы дождаться доктора из Ташкента, но это было уже бесполезно. Она взяла стетоскоп, послушала меня, затем попросила присесть раз десять. После чего еще раз послушала и спросила: «Сам будешь себя слушать или мне поверишь, что после небольшой нагрузки весь твой шум исчезает? Я тебя понимаю, но отдохнул ты достаточно, а как на турнике крутился, ну просто загляденье было. Я давно уже за тобой наблюдаю, так что имей совесть, в понедельник я тебя выписываю, дай другим отдохнуть».
Возразить было нечего. К слову, позднее мне пригодился этот метод, когда меня упорно не хотел пропускать хирург при прохождении ВЛЭК для занятий парашютным спортом. В две минуты после такой демонстрации вопрос был решен положительно. Я украл у кого-то в санчасти панаму подходящего размера, переклеймил ее, заодно разжился и приличными ботинками и решил принять жизнь такой, какой она есть.
Парад
Вернувшись в роту я застал там перемены. Казарму уже отремонтировали, жили мы теперь в ней.
Новостью оказалось и то, что наша часть обязана была выставить сводный батальон для участия в военном параде, ежегодно проводящимся в Ташкенте в честь 7 ноября, если кто не помнит, это была очередная годовщина Великой Октябрьской Социалистической Революции. И на неделе должны были состояться смотрины, где специальная комиссия должна будет отобрать бойцов, которые будут участвовать в этом параде и еще взвод запасных бойцов, способных заменить заболевших или выбывших по той или иной причине. Тренировки должны были продолжаться два месяца. На это время участники парада и запасные освобождались от всех занятий, работ и нарядов и должны были только и делать что тренироваться, а остальным пришлось тащить наряды, ходить в караул, на кухню и хозработы. На боевую учебу решено было забить большой болт. Прокатиться в Ташкент мне конечно же хотелось бы, но цена была неимоверна высока — шагистику я ненавидел с детства. Поэтому выбор мой был сделан сразу. На отборочном «дефиле» я прошагал под барабан так, как будто с детства был болен церебральным параличом и нарушением координации движения, и меня отсеяли при первом же отборе. Потянулась бесконечная вереница нарядов: дневальным по роте, кухня, КПП, караул, снова дневальным и так до бесконечности. Но, поскольку внимание начальства было сосредоточено исключительно на священной корове подготовки к параду, то контроль над остальными был значительно ослаблен. К тому времени я обнаружил, что в нашей героической части есть библиотека и старался все свободное, да и не очень время проводить там, когда это было возможно. Также я сблизился с двумя русскими ребятами, попавшими сюда из Баку — Юрой Ляпаевым и Владиком Бабаевым. Оба они были в «парадной» команде, но мы всегда находили время для общения. Юра был хорошим спецом в области электроники и многим моим знаниям в этой области я обязан именно ему. Владик был просто ненапряжным, хорошим человеком, с которым было приятно общаться.
Еще одной приятной новостью было то, что из госпиталя наконец-то выгнали симулянта Леху. Он стоически переносил лошадиные дозы антибиотиков и витаминов, которыми его усиленно нафаршировывали там для поправки здоровья, таблетки можно было выбрасывать, а вот от уколов спастись было невозможно. Но улучшения, к удивлению докторов, так и не наступало. Поскольку Леха перележал в госпитале все мыслимые и немыслимые сроки, врачи решились на последнее средство, чтобы вернуть
На период подготовки к параду от нашей роты остался незадействованным взвод, который теперь называли хозвзводом. Я начал откровенно холявить, например, выяснилось, что мои скромные размеры и бараний вес позволяют свободно пропустить зарядку. Койка моя (а теперь я спал на верхнем ярусе) почти не прогибалась под моим весом, достаточно было распластаться по ней и создавалось полное впечатление, что на ней никого нет, только слегка скомканное одеяло. В суматохе подготовки к параду контроль был сильно ослаблен, поэтому мне часто удавалось пропустить зарядку, валяясь в это время на койке в пустой казарме, пока все бегали. Нужно было только стараться не обнаружить себя случайным движением. Когда все возвращались, я тихонько выскальзывал из под одеяла и смешивался с толпой.
Чертовщина
В период моей жизни в учебке в жизнь вносили немного разнообразия разные странные штуковины.
На территории нашей части находилась еще одна небольшая часть, государство в государстве. Это было сооружение, похожее на старинную восточную крепость, обнесенную толстенным каменным забором четырехметровой (а то и больше высоты, даже не забором, а крепостными стенами, прямоугольной формы в плане, размером где-то 100 на 250 метров. По углам возвышались две башенки, увенчанные полусферическими серебристыми куполами, метра 4 в диаметре, напоминающие купол планетария. Около одной из башенок стояла здоровенная спутниковая антенна в виде тарелки, которая каждый раз смотрела в разные стороны. Населена эта таинственная часть была странными неразговорчивыми военными с черными погонами и медицинскими эмблемами. Попадали они туда через маленькую железную калитку, оснащенную глазком и звонком вызова, перед тем как кого-то пропустить туда, дежурный пару минут изучал визитера через этот глазок. Калитка была почти рядом с крыльцом нашей казармы, поэтому я хорошо запомнил это. Выступы на стене, снабженные вентиляционными решетками, указывали на наличие подземных этажей в этом сооружении. У нас этих людей называли «звездочетами» и «змееловами» (за медицинские эмблемы). Как-то ночью меня растолкал Леха (мы тогда спали на улице) и показал рукой в сторону крепости. Мне открылась феерическая картина: в кромешной тьме было видно, как у обеих башенок по меридиану появились едва светящиеся щели сквозь которые со странным звуком вырывались яркие, хорошо видимые в темноте лучи сине-зеленого цвета, похоже лазерные, ибо они не расширялись, и уносились куда-то в небо. Скорее всего не уносились, но особенности восприятия глазом ярких вспышек таковы, что мне казалось лучи улетают в небо словно копья. При этом башенки время от времени вращались и изменяли направление лучей. Хорошо видимая в темноте белая тарелка тоже непрестанно двигалась. В общем, Джордж Лукас со своими звездными войнами нервно курил в сторонке. Продолжалось все это с полчаса, после чего все стихло, башенки закрылись и перестали вращаться. На следующее утро плац был покрыт тушками птиц, обгоревших как головешки. Мы их убирали оттуда. Видели это многие, случалось это только по ночам, иногда в вечернее время, после наступления темноты. Каждый по своему толковал это странное явление, кто-то говорил, что это наши сбивают американские спутники, кто-то говорил, что разговаривают с марсианами, я же решил, что это станция спутниковой связи и слежения. Наверняка остронаправленный модулируемый луч передавал пакетную информацию на спутники. Место было идеальное, почти круглый год безоблачно и безосадочно.
В другой раз, уже в августе я видел нечто, напоминающее НЛО. Вечером я обратил внимание на непривычно здоровенную и бледную полную луну, потом сообразил, что это вовсе не луна, луна оказалась на своем месте, а какой-то светящийся бледно-желтым светом диск, который был непонятно каких размеров и непонятно на каком удалении, но визуально раза в два больше луны. Я обратил на это чудо внимание своего сослуживца, одного эстонского парнишки, который был рядом. Он тоже подтвердил, что видит это странное явление. Затем диск стал менять форму, превращаясь в эллипс, сплющиваясь сверху и снизу и одновременно тускнеть. Наконец от него осталась едва различимая горизонтальная полоска, которая вскоре тоже исчезла.