Детский профиль на белых подушках, —И всю ночь ты шептала в бредуО цветах, о любимых игрушкахИ о гномах в осеннем саду.В эту ночь ты дышать перестала…Повинуясь желаньям твоим,Я о смерти твоей рассказалаТолько маленьким гномам лесным.И столпились они у кроватки,Свои темные сняв колпачки,И в лучах темно-красной лампадкиБыли лица их полны тоски.Но тебя, их живую подругу,Было трудно в умершей узнать,И они говорили друг другу:«Вероника вернется опять».
3. «Умерла
вчера инфанта…»
Умерла вчера инфантаНа моих руках.Распустились крылья банта В пепельных кудрях.И в глазах бледно-зеленыхСмеха больше нет.Много гномов есть влюбленных В их неверный свет.Рот увял в последнем стоне,Словно алый мак,И на маленькой ладони — Ранней смерти знак.Смерть, как призрак белой дамы.Встретилась с тобой,И, отняв тебя у мамы, Увела с собой.
«Серый сумрак бесприютней…»
Серый сумрак бесприютней,Сердце — горче. Я одна,Я одна с испанской лютней у окна.Каплют капли, бьют куранты,Вянут розы на столах.Бледный лик больной инфанты в зеркалах.Отзвук песенки толедскойМне поет из темноты.Голос нежный, голос детский… где же ты.Книг ненужных фолианты,Ветви парка на стекле…Бледный лик больной инфанты в серой мгле.
«Лишь раз один, как папоротник, я…»
Лишь раз один, как папоротник, яЦвету огнем весенней, пьяной ночью…Приди за мной к лесному средоточью,В заклятый круг, приди, сорви меня!Люби меня! Я всем тебе близка.О, уступи моей любовной порче,Я, как миндаль, смертельна и горька,Нежней, чем смерть, обманчивей и горче.
«В слепые ночи новолунья…»
Ego vox ejus!
В слепые ночи новолуньяГлухой тревогою полна,Завороженная колдунья,Стою у темного окна.Стеклом удвоенные свечиИ предо мною и за мной,И облик комнаты инойГрозит возможностями встречи.В темно-зеленых зеркалахОбледенелых ветхих оконНе мой, а чей-то бледный локонЧуть отражен, и смутный страхМне сердце алой нитью вяжет.Что, если дальняя грозаВ стекле мне близкий лик покажетИ отразит ее глаза?Что, если я сейчас увижуУглы опущенные рта,И предо мною встанет та,Кого так сладко ненавижу?Но окон темная водаВ своей безгласности застыла,И с той, что душу истомила,Не повстречаюсь никогда.
«Горький и дикий запах земли…»
Горький и дикий запах земли: Темной гвоздикой поля проросли! В травы одежды скинув с плеча, В поле вечернем стою, как свеча. Вдаль убегая, влажны следы, Нежно нагая, цвету у воды. Белым кораллом в зарослях лоз, Алая в алом, от алых волос.
ПОЛЯ ПОБЕДЫ
Над полем грустным и победнымПростерт червленый щит зари.По скатам гор, в тумане медномДымят
и гаснут алтари.На мир пролив огонь и беды,По нивам вытоптав посевПроходят скорбные Победы,И темен глаз девичьих гнев.За ними — дальние пожары,И меч заката ал и строг;Звучат безрадостно фанфары,Гудит в полях призывный рог.
КРАСНЫЙ ПЛАЩ
Кто-то мне сказал: твой милыйБудет в огненном плаще…Камень, сжатый в чьей праще,Загремел с безумной силой?..Чья кремнистая стрелаУ ключа в песок зарыта?Чье летучее копытоОтчеканила скала?..Чье блестящее забралоПромелькнуло там, средь чащ?В небе вьется красный плащ…Я лица не увидала.
ЦВЕТЫ
Цветы живут в людских сердцах;Читаю тайно в их страницахО ненамеченных границах,О нерасцветших лепестках.Я знаю души, как лаванда,Я знаю девушек мимоз,Я знаю, как из чайных розВ душе сплетается гирлянда.В ветвях лаврового кустаЯ вижу прорез черных крылий,Я знаю чаши чистых лилийИ их греховные уста.Люблю в наивных медуницахНемую скорбь умерших фей,И лик бесстыдных орхидейЯ ненавижу в светских лицах.Акаций белые словаДаны ушедшим и забытым,А у меня, по старым плитам,В душе растет разрыв-трава.
ДВОЙНИК
Есть на дне геральдических сновПерерывы сверкающей ткани;В глубине анфилад и дворцовНа последней, таинственной граниПовторяется сон между снов. В нем все смутно, но с жизнею схоже… Вижу девушки бледной лицо, Как мое, но иное и то же, И мое на мизинце кольцо. Это — я, и все так не похоже.Никогда среди грязных дворов,Среди улиц глухого квартала,Переулков и пыльных садов —Никогда я еще не бывалаВ низких комнатах старых домов. Но Она от томительных будней, От слепых паутин вечеров — Хочет только заснуть непробудней, Чтоб уйти от неверных оков, Горьких грез и томительных будней.Я так знаю черты ее рук.И, во время моих новолуний,Обнимающий сердце испуг,И походку крылатых вещуний,И речей ее вкрадчивый звук. И мое на устах ее имя, Обо мне ее скорбь и мечты. И с печальной каймою листы, Что она называет своими, Затаили мои же мечты.И мой дух ее мукой волнуем…Если б встретить ее наявуИ сказать ей: «Мы обе тоскуемКак и ты, я вне жизни живу», —И обжечь ей глаза поцелуем.
ЧЕТВЕРГ
Давно, как маска восковая,Мне на лицо легла печаль…Среди живых я не живая,И, мертвой, мира мне не жаль.И мне не снять железной цепи,В которой звенья изо лжи,Навек одна я в темном склепе,И свечи гаснут… О, скажи,Скажи, что мне солгал Учитель,Что на костре меня сожгли…Пусть я пойму, придя в обитель,Что воскресить меня моглиНе кубок пламенной Изольды,Не кладбищ тонкая трава,А жизни легкие герольды —Твои певучие слова.