Исправить все. Мирриэль
Шрифт:
– Все так сложно, Инар, - тихо начинает она, скинув плащ, она расстилает его на снегу и садится на него.
– У нас столько дел, мы даже не можем найти время, чтобы просто погулять. Мы чаще встречаемся на военных и прочих советах, чем наедине. Он больше времени проводит с Энель и Карой, чем со мной. У меня ощущение, что мы отдаляемся друг от друга, я всего лишь лидер-на-показ, а на самом деле всем заправляют они, мне кажется, что даже наша дипломатша решает больше, чем я. Я могу лишь выбрать за что я возьмусь в следующий раз, но не более того. Он до сих пор так и не решился ни разу поцеловать меня на людях, или признать само существование каких-либо отношений между нами, не говоря уже о... большем. А я так не могу, Инар, понимаешь, меня... мне так хочется чтобы он принадлежал только мне, чтобы он был только со мной, а он сидит вечерами в кабаке с Энель, а потом они вместе идут к Каре и сидят там по полночи, что-то обсуждая. А
Она водит пальцем по белому снегу, оставляя на мягкой поверхности замысловатые узоры из плетения цветов и изогнутых линий.
– Сейчас такое время, Мирра, все мы озабочены будущим, для того чтобы оно наступило. Сейчас мы прилагаем огромные усилия. Но что я говорю тебе? Ты и сама знаешь об этом все, лучше меня.
– Ты прав, Инар, безусловно прав. Но... там, где начинается любовь заканчивается понимание, мне хочется быть с ним, хочется, наконец... да, я хочу почувствовать себя женщиной, а он меня избегает, говорит, что мы должны следовать правилам, а ему сложно себя контролировать, когда мы наедине. А сейчас не самое подходящее время для свадьбы и всего такого прочего. Ох... это просто невыносимо... Меня терзают такие откровенные сны, что... тебе просто не описать, а он при этом остается недосягаем. Я не знаю долго ли я смогу еще продержаться в таком ритме. Казалось бы, счастье так близко, вот протяни руку и оно уже твое... ан, нет... оно остается столь же недосягаемо, как и когда нас разделяло время и расстояние. Я схожу с ума, Инар, я ревную и бешусь, он любезничает с женщинами, я вижу какие взгляды на него бросают девицы, но, когда я пытаюсь ему это сказать, он лишь смеется и говорит, что так было всегда, чтобы я не обращала на это внимание, что это мелочи и ерунда и его сердце принадлежит только мне. Сердце может быть, а вот все остальное? Ты не знаешь?
– она с надеждой смотрит на меня.
– Ты сейчас хочешь, чтобы я тебе что-то сказал? Что он хранит тебе верность пока тебя нет? Я не могу утверждать этого, как не могу утверждать и обратного, я не страж ему, и не такой близкий друг, чтобы он со мной это обсуждал, я думаю, Энель больше в курсе этих дел, чем я, но она вряд ли станет с тобой об этом секретничать. Я знаю лишь, что Кара, бывает, выходит из его палатки, но ты сама понимаешь, у него может случиться очередной приступ ярости, осложнения после отказа от обата все еще дают о себе знать, в такие минуты и часы ему необходимо, чтобы рядом кто-то находился, кто-то на кого он может положиться, кто-то кто сможет его сдержать, она вполне может просто оказывать ему посильную помощь, не стоит их сразу подозревать во всех смертных грехах.
– Ох, Инар, ты совсем не помогаешь. Теперь меня будут терзать сомнения и кошмары в которых он будет с Карой, - она опускает голову, приглаживая мех на плаще.
– Почему все так?
И тут я решаюсь, решаю, что сейчас самое время.
– Быть может потому, что он - это не тот, кто тебе нужен? Быть может потому, что есть кто-то кто готов отдать тебе все и сразу, без доли сомнения, стоит тебе лишь согласно опустить ресницы? Кто-то кто не будет говорить о долге и чести, кто-то кто чувствует не так, как люди. Все-таки их эмоции примитивны, они не умеют дарить все без остатка. Мирриэль, я долго ждал, я долго пытался скрывать все от тебя, от друзей, даже от себя, я думал, что ты будешь счастлива с ним, и не хотел вмешиваться, но теперь я вижу, что ты страдаешь и не могу больше быть сторонним наблюдателем, - я присаживаюсь рядом с ней, пододвигаюсь так близко, что слышу стук ее сердца, беру ее руки в свои ладони и согреваю их дыханием.
– Мирра, я люблю тебя, люблю с первого дня, с первого момента, как увидел. Я больше не хочу видеть твоих страданий, я хочу подарить тебе счастье, любовь и все то, чего ты достойна, все то в чем отказывает тебе он. Мы сможем быть вместе всегда, мы вернем эльфам бессмертие и станем для них новыми королем и королевой, вечно молодыми.
Она смотрит прямо мне в глаза. В ее глазах я читаю удивление, и сомнение. Я начинаю читать ей написанные мною стихи, в которых рассказываю о моих чувствах, о моей любви, о том, счастье что ждет нас стоит ей лишь согласиться. Она слушает меня, и я вижу, что в груди ее разгорается огонь. Я без стеснений описываю как буду с ней нежен, всегда, как буду любить и почитать ее, как буду ее превозносить и оберегать. Некоторые моменты моей поэмы заставляют вспыхивать румянцем ее нежные щеки. Я смелею и прикасаюсь ладонью к ее коже, тут же вставляю строки про испытываемые сейчас эмоции, она улыбается, понимая, что это было только что придумано. Она не отстраняется, и я продолжаю. Лазурь ее глаз, я тону в ней и понимаю, что уже никакие запреты не смогут меня сдержать. Я приближаю свое лицо к ее, и вот я уже ловлю ее дыхание своими губами. Она может меня оттолкнуть, и я, совершенно забывая, что делаю, вплетаю эти строки в стих. Понимая, что
– Я слышу, как стучит твое сердце, Инар, - очень тихо шепчет она.
– Я не могла даже представить, что ты испытываешь подобные чувства.
Я не могу слушать ее слова, припадаю губами к ее щеке, покрываю ее поцелуями, беру ее лицо в свои ладони и стремлюсь прикоснуться губами к ее губам. Она не противится, она позволяет себя поцеловать, я вижу, как опускаются ее ресницы, и она сперва несмело, а после, все более страстно отвечает на мой поцелуй. Меня уносит сладкая волна удовольствия, даже такая малость, приносит облегчение, быть может и дальше все пойдет так же просто и приятно. Быть может она поймет все и сделает, наконец-то, верный выбор. Я с трудом нахожу в себе силы остановится.
– Мирра, я не хочу, чтобы ты простудилась из-за меня, пойдем, у меня есть сюрприз для тебя.
Она смущенно улыбается, когда я помогаю ей подняться и она оказывается в моих объятиях. Как не хочется ее отпускать, как не хочется... Набросив плащ ей на плечи, я веду ее в небольшую пещерку, неподалеку, несколько раз мы укрывались там от дождя, но тогда там были лишь камни, сейчас же я постарался все устроить как нужно. Несколько ароматных свечей расставлены по углам, жесткие камни пола, я застлал мягкими коврами, рассыпал массу подушек и кое-где лепестки цветов. На небольшом столике стоит две бутылки вина и пара хрустальных бокалов тончайшей работы, в тонких гранях которых переливаются и отражаются сотней огоньков блики свечей, свежайшие фрукты и сладости. Я знаю, что она любит, я старался для нее. Когда мы входим внутрь, тяжелая меховая завеса закрывается за нами, отрезая наш маленький идеальный мирок от внешнего мира. Я вижу, как восхищенно она смотрит на все это убранство, я даже испытываю гордость за то, что смог так все устроить и угодить ей.
– Здесь нам не нужны плащи, Мирра, - я помогаю ей развязать завязку и снимаю с ее тонких плеч плащ.
– Это все для нас, устраивайся поудобнее. Здесь, конечно, нет того чудесного вида, зато тут тепло и можно выпить вина и спокойно поговорить, не прозябая от ледяного, пронизывающего до костей ветра.
– Это все ты устроил ради меня, Инар? Как тебе удалось достать свежие фрукты?
– Ты меня обижаешь, я же все-таки маг.
– Ты их наколдовал? Они не настоящие?
– она разочарованно смотрит на прекрасный персик.
Я беру персик и подношу к ее губам.
– А ты попробуй.
Она зажмуривает глаза от удовольствия, когда сладкий сок начинает стекать по ее подбородку.
– Какая вкуснотища!
– Мирра, все это даже близко не может отразить моих чувств к тебе. Для меня, нет ничего слаще твоего поцелуя.
И я нежно слизываю сладкий сок с ее лица. И припадаю к тонким губам. Она опять отвечает на мой поцелуй. Несколько минут я не могу оторваться от нее, но потом вспоминаю о приличиях и понимая, что если все так пойдет, то впереди у нас еще масса блаженства, я отрываюсь и разливаю вино по бокалам. Приятный пряно-сладкий запах наполняет наше укрытие. Она с удовольствием берет предложенное вино и, удобно раскинувшись на подушках, мы наслаждаемся моментом. Когда мы осушили по несколько бокалов, я решил возможным сказать.
– Вот видишь, Мирра, вовсе не обязательно все время себя ограничивать и страдать, я не позволю тебе грустить, со мной ты всегда сможешь побыть наедине: поговорить, выпить вина, построить планы на будущее и...
– я смотрю ей прямо в глаза, выдерживая многозначительную паузу, провожу пальцами по ее щеке.
– И ты никогда не будешь знать отказа, ни в чем, Мирра. Ты же понимаешь, о чем я?
Она не сводит с меня глаз. Несколько бокалов вина и приятная обстановка, завершают, то что началось с длительного воздержания, ее дыхание учащается, но она все еще пытается бороться со своими физическими потребностями. Я понимаю, что подгонять ее не стоит, и отступаю, даю ей возможность еще раз подумать, принять решение. Я боюсь ее спугнуть своей настойчивостью. Я убираю руку и немного отодвигаюсь, чтобы не давлеть над ней. Завожу разговор о прекрасном, рисую ей в воздухе картины эльфийских лесов и безбрежных океанов, рассказываю старые истории и легенды. Она выпивает еще два бокала. И вот ее голова уже лежит на моем плече, и мы смотрим в нарисованное на своде пещеры небо, я постарался воспроизвести все созвездия со скрупулёзной точностью. Ее близость завораживает меня, в горле все пересыхает, из-за чего приходится регулярно прикладываться к бокалу. Приятный хмель уже вскружил мне голову, но его действие ничтожно по сравнению с тем, как действует на меня она, ее близость. Я в очередной раз забываю, о чем говорил и теряю мысль, она смеется...