Исправляя ошибки
Шрифт:
— Удобно? — насмешливо осведомился По, указав взглядом на браслеты наручников.
Тем самым он действительно делал отсылку к их недавней беседе на борту «Финализатора», которую — Дэмерон это знал — ему никогда не позабыть.
Кайло старательно сохранял самообладание.
— Признаюсь, я оценил гостеприимство Сопротивления. Условия здесь в самом деле получше, чем на «Финализаторе». Впрочем, и на «Финализаторе» куда комфортнее, чем в тюрьмах Первого Ордена, или в открытом космосе без скафандра. Жаль, что тебе так и не довелось сравнить самому.
По коротко рассмеялся, чтобы удержать
— А язык у тебя подвешен все так же хорошо, — заметил он.
— Это можно считать за комплимент? — спросил Рен, слегка приподняв бровь.
— Почему бы и нет?
— А ты все так же зубоскалишь. Зачем? Ведь сейчас у тебя нет никаких причин так натуженно храбриться. Как ты был жалок, Дэмерон, так и остаешься жалок, пусть преимущество и на твоей стороне.
«Жалок…» — от одного этого слова на душе у По сделалось еще тяжелее, чем прежде. Разве он вправду не был жалок сейчас, тайно явившись сюда, чтобы наблюдать и глумиться над чужой слабостью? И разве не были жалкими его попытки оправдаться перед самим собой?
Пилот тихонько скрипнул зубами. В его взгляде мелькнула досада.
— Послушай, — сказал он, — я здесь вовсе не за тем, чтобы оскорблять тебя, или самому выслушивать насмешки…
Кайло уверенно покачал головой.
— Ошибаешься. Ты пришел именно за этим.
— … Я слышал о том, что «Сокол» бесследно исчез. И хочу понять, как ты узнал об этом.
— Понять?.. — Рен едва удержался, чтобы не расхохотаться ему в лицо самым отвратительным смехом на свете — смехом издевательским. — Как ты можешь понять то, что понять тебе не дано от природы? Как может слепец видеть радугу? Как глухому объяснить прелесть музыки? Ты — тот, кто знает о Силе, быть может, только то, что она существует — разве ты способен постичь ее волю, скрытую даже от меня?
— Иными словами, ты и сам не знаешь, как, — хмуро заключил Дэмерон.
— Что тебе до «Сокола» — тебе лично? Ведь ты не рискнул бы прийти ко мне, если бы не имел какой-то особой заинтересованности. Впрочем… дай-ка попробую угадать. Генерал Органа просила тебя выяснить, что произошло, я прав? Она тебе доверяет — и ты боишься утратить ее доверие. А сейчас — даже сильнее, чем обычно. Должен признать, довольно оригинальный способ для военного завоевать расположение начальства, грубо нарушая его прямые приказы.
По, однако, и не мыслил скрывать своей почти сыновней привязанности к Лее.
— Генерал — самый лучший человек из всех, кого я встречал, — признался он. — Мне трудно представить, каким ублюдком нужно быть, чтобы предать такую мать, как она, растоптать ее чувства…
— Значит, и ты тоже вознамерился читать мне мораль? — вопросил Кайло со скукой в голосе. — Полагаешь, что я предал ее? Ошибаешься. Это мать предала меня много лет назад. Теперь у меня нет никаких обязательств перед нею. И уж тем более я не питаю к ней никаких чувств.
По напряженно прищурился, изображая сомнение.
— Что-то во всем этом не сходится. Ты был лучшим учеником Люка Скайуокера, его племянником, будущим джедаем. Любящие родители опекали тебя, как принца. Перед тобой открывались все пути, какие только пожелаешь, разве нет? Чего тебе недоставало?
Именно этот вопрос, если подумать, интересовал его сильнее, чем другие.
Вот только… понимает ли это сам Рен?
Кайло нервно дернулся.
— Лучше спроси об этом мою матушку, — горько процедил он. — Уж она-то умеет рассказывать душераздирающие истории о падших джедаях, можешь мне поверить.
По глядел на собеседника тяжело и взволнованно.
В голове у Кайло мелькнула мысль, мгновенно заполнившая собой все его сознание: «Что, если попробовать? Сейчас, на этом самом месте…» Раз уж идиот-Дэмерон пожаловал сам в обход предупредительности генерала, которая разумно запретила приходить сюда всем, на чьей разум можно воздействовать Силой, обидно будет не воспользоваться его глупостью и самонадеянностью. Конечно, освободиться таким образом ему не удастся. Повсюду камеры наблюдения, охрана круглосуточно на посту. Если посетитель вдруг начнет вести себя не так, как должно, это обязательно заметят. Зато он, Кайло, будет знать, что, по крайней мере, власть над другими — свое основное, самое значимое умение — он еще не растерял.
Взгляд пилота в считанные мгновения наполнился испугом и стыдом поруганной индивидуальности.
Рен проник в его разум сходу, рывком — без пощады и без рассуждений. Он насильно сорвал покров тайны, такой естественный для природы человека, подобно тому, как срывают одежды с провинившегося штурмовика, чтобы как должно отходить энергетической плетью его оголенную плоть — Хакс нередко подвергал подчиненных подобному наказанию. Или же подобно нетерпеливому жениху, который в неистовстве вожделения озверело разрывает в клочья подвенечные одежды своей нареченной.
По судорожно вдохнул ртом воздух, едва не задохнувшись от внезапной боли. Второй раз в жизни он испытал это страшное, омерзительное ощущение — будто все его мысли, даже самые глубинные, уже не принадлежат ему, и сам он как бы не принадлежит себе. Его сознание мучительно увлекал огненный вихрь, противиться которому было абсолютно невозможно. Вихрь обещал выжать, опустошить его до последней самой незначительной эмоции — и оставить пустой оболочкой.
Открытый, подчиненный врагу Дэмерон чувствовал гнев, заполнивший каждую клеточку его сущности. Все, что прежде являлось неотъемлемой частью личности, потаенным сокровищем, теперь проносилось в голове По в хаотичном порядке, подхваченное жестоким круговоротом, увлекаемое чужой волей.
Вот та единственно верная истина, которой он руководствовался, решившись проникнуть в место заточения Рена — ее, впрочем, мучитель угадал еще раньше, и сейчас не стал на этом задерживаться.
А вот это уже, кажется, представляло для него интерес — некий след забавной, почти детской обиды на человека, одним своим появлением посягнувшего на что-то личное в душе По. Так старший брат ревнует родителей в отношении младшего. Истинный сын против того, кто лишь служил ему заменой…
«Любопытно, — произнес в его сознании голос, наполненный иронией и глухой болью. — Не мне ли следует ненавидеть тебя? Все эти годы ты был на моем месте…»