Испуг
Шрифт:
Даша и ехала за дозой. Оказалась на мели. Она уже мучилась… Я не догадывался. Я просто был с ней. Я, помню, даже ликовал в машине! (Еще бы. С начинающей наркоманкой за рулем.) Если старикашка вяжется к совсем уж молодым женщинам, он обязательно вляпается.
Старикашка был для Даши не более чем балласт, который надо будет вскоре сбросить.
– Ну что, дед. Ты еще не струсил?.. – спрашивала она весело. (И с подспудным напором человека, спешащего за дозой.)
Торопилась!.. Едва припарковавшись, мы бросили машину и самым скорым шагом направились к Белому
Она тащила, она волокла меня, как будто я хромал или не мог идти сам. И прямо к зданию Дома… Еще раза два она бросила на ходу встречным людям в погонах: «Из мэрии!.. Из мэрии!» Она говорила строго и шла напрямик. А я ведь и сам мог идти. Я не больной! Я хотел высвободиться! Но как – она, точно кошка, цепко меня держала… И шипела, как кошка: «Ш-ш-ш, дед. Будешь дергаться – нас прихватят… Ш-ш-ш!»
Я пока что не вполне понимал, что был для нее неким прикрытием… Чтобы ей легче пройти… К тому же я был все еще заторможен мелькнувшей мыслью. Перед глазами так и стояла поляна, усеянная стариками. Белая полянка… Одуванчики. Что они там делали? Возле солдат оцепления… Мелькнул там Илья Васильич? Или мне померещилось?..
Тем же манером: «Из мэрии!.. Из мэрии!..» – Даша провела важного старичка в самое нутро Дома.
– Притихни. Не дергайся, дед, – сказала Даша. – Мы пришли.
И я притих. Влюбленный старикашка!
Внутри Дома мы попали в толпу воинственных парламентариев. Электричества там уже не было. Какие-то фонарики среди утра. Какие-то люди. Пестрая возбужденная толкучка, противостоящая Ельцину… Некоторые с автоматами… Даша двигалась сквозь них быстро, как нацеленно. Хорошо знала, зачем пришла… А я боялся, что отстану.
Весь служивый люд с этажей уже спустился вниз. Все были здесь… Но как ей найти кого-то нужного в толпе?.. И здесь ли он вообще?.. Даша искала здешнего парикмахера Славика и еще какого-то компьютерщика Мишку, чтобы получить свой дозняк. (Припрятанный у них.) Но из спрашиваемых людей никто Мишку не знал… Славика давно не видел… Отвечали грубо.
А дальше Даша сама рванулась искать. Ее глаза уже были с безуминкой. Она побежала по лестницам вверх. На опустевшие верхние этажи… А я, конечно, увязался за ней. Бежал следом… Нам с ней, что называется, повезло. Начался обстрел. В это самое время.
Первый же залп словно бы разорвался в моем левом ухе. При следующем близком разрыве так тряхнуло, что пол под ногами вдруг стал играть, стал скользким… Я упал. Встал и снова упал… Однако и близкие разрывы снарядов ничуть не приостановили Дашу – ей плевать! – она знай бежала по этажу… Заглядывала в опустевшие кабинеты.
Меня Даша словно не замечала. На фиг нужен!.. А я уже не так шустро бежал. Где-то (где не помню) расшиб колено.
Было на этажах совсем пусто, пустынно. Изредка в коридоре возникал некий заблудившийся человечек, и Даша бросалась к нему с расспросами. Даша металась. Мы оба были как шизанутые. А заждавшиеся танки били по Дому, залп за залпом.
Особенно она искала Мишку-компьютерщика – этот многопрофильный спец мог быть сам (или мог оставить ей след) на восьмом этаже… или на девятом. Даша на
– Ищем? – Я подошел ближе.
Она оглянулась:
– Дед! Тебе чего надо?.. Ты идиот?.. Вали отсюда.
Она продолжала шмон: она рылась в электронном хламе все-таки вполне избирательно, нацеленно. Я заметил – она особенно цепко хватала свертки, пакеты, конверты. Свертки тотчас разворачивала, а пакеты и конверты запросто вытряхивала на стол.
Я сунулся к окну. Стекол, конечно, не было. Ветерок в лицо… А внизу за оцеплением я видел картинку: маленькие совсем людишки… Танки были тоже очень малы и милы, игрушечны.
– Надо же! – сказал я. – Живые танки. Будут еще стрелять?
– А ты как думал?
А я не думал – я видел, что танковые дула прямо в меня. Они там пока что взяли паузу. Не стреляли.
Даша кричала мне: «Вниз. Вниз!.. Беги вниз, тупица! По правой лестнице!»
А я стоял у окна и не боялся. Мне понравилось, что я ничего-ничего не боюсь. И что внизу маленькие букашки-люди и таракашки-танки… Отчасти моя стариковская отвага объяснялась усталостью, это ясно – набегался, напрыгался по ступенькам, возраст не обманешь, мне все стало по фигу!.. Но скорее всего храбрость диктовалась контузией. Я ее уже схватил.
Как только я думал про контузию, я тотчас глупо улыбался сам себе. Мол, кое-что новенькое в моей старой жизни. Я помнил тот снаряд – тот близкий разрыв, когда я застопорил на ступеньках. Ощущение вот какое: стена рядом стала медленно заваливаться. Но стена не падала – и я не падал. Мы с ней только кренились. Туда и сюда… И на секунду-две в глазах стало бело. Просто как белая бумага.
И еще под ногами вдруг половинки кирпичей. Темно-красные. Они брызнули откуда-то сбоку.
И в ухе… В ухе что-то свербило. Когда я сунул туда палец в разведку, на пальце оказалась капелька крови. Маленькая! Плевать!.. Ради новой России, в конце-то концов!.. На душе было легко и свежо. Я был как пьяный. Был как заблудившийся на этажах дурачок… Меня шатало… И было весело… Я топтался в чьем-то пустом кабинете и давил стекло на полу… А эти стекла, куски оконных стекол были беззвучны… Как водяные лужи.
Даша – я увидел – кинулась к окну и тут же взвизгнула и отпрянула. И даже присела на полу. Над ней парусила огромная занавесь. Я подошел посмотреть, что ее напугало. Ничего особенного. С моста все так же смотрели танки…
Была ли галлюцинация?.. Вдруг – через расстояние – из окна вниз – я их увидел. Уверен, что я их увидел. Этих стариков. Белоголовое сборище… Более того, я увидел (вот это уже сомнительно) Петра Иваныча, моего друга-приятеля…
– Они там… Даша!.. Они стоят прямо за танками… Они ждут меня.