Испытание Джасинды
Шрифт:
— Тогда что она сказала Стефани?
— Только то, что я хочу поговорить с ней. А Стефани почему-то решила, что я прилетела сюда, чтобы проконтролировать ее.
— С чего бы ей так думать?
— Честно говоря, не знаю. Она очень много работала, чтобы оказаться там, где она сейчас. И хотя со времени моей службы в Коалиции отношение к служащим женщинам сильно изменилось, все еще остаются области, где даже самые выдающиеся женщины лишены шанса занять должность.
— Джасинда, ты должна понимать, что есть области, где требуется
— Не все ситуации требуют чрезвычайной силы, Джотэм. Иногда интеллект и мастерство гораздо важнее.
— Это правда.
— Вот почему Стефани была так воодушевлена, когда ее приняли в класс Питера. Она увидела в этом прямое подтверждение, что сможет в своей карьере подняться на новый уровень. Теперь же она боится, что из-за наших отношений потеряет свой шанс.
— Почему она так думает? Я не имею отношения к назначениям Коалиции.
— Не напрямую, нет. Но мы оба знаем, что твое мнение имеет вес.
Джотэм ничего не ответил, потому что это было правдой.
— Стефани боится, что из-за нашей связи не сможет претендовать на должность, о которой мечтала многие циклы.
— И что это за должность? — когда Джасинда подняла на него глаза, в глубине которых плескались боль и сомнение, он почувствовал, что его сердце забилось сильнее. «На какую должность собирается претендовать Стефани?» — Джасинда?..
— Я не уверена, что имею право говорить тебе.
— Джасинда, — он нежно погладил ее по щеке. — Ты должна знать, что можешь говорить мне все. Я не сделаю ничего, что может помешать мечтам твоей дочери.
— А если я сама этого хочу? — прошептала Джасинда, признавшись себе наконец в том, что на самом деле боялась, что попросит Джотэма вмешаться.
— Джасинда? — он нежно обхватил ее щеки ладонями, не позволяя отвернуться. Ему не нравилось видеть ее такой расстроенной. — Скажи мне. Доверься.
— Стефани хочет стать первой женщиной, принятой на службу в королевскую гвардию… в твою королевскую гвардию, — глаза Джасинды наполнились слезами.
— Ш-ш-ш. Не плачь, любимая, — он обнял ее, даря утешение.
— Я всегда поощряла своих детей следовать своим мечтам. Поддерживала все их начинания. Какая же я мать, если надеюсь, что у нее ничего не получится?
— Беззаветно любящая свою дочь и беспокоящаяся о ее судьбе, — не задумываясь, ответил Джотэм. — Дай ей немного времени, Джасинда.
— Я просто… — она слегка отстранилась, не мешая слезам течь по щекам.
— Что просто?
— Я просто надеялась, что они поймут меня. Мои дети. Я знала, что им будет нелегко принять это, но думала, что в большей степени это затронет Дантона.
— Потому что он член Ассамблеи.
— Да, наши отношения напрямую связаны с ним, но Стефани…
— Не факт, что это отразится на ней, Джасинда. Она права в одном — в королевской гвардии никогда не было женщин. Вполне возможно, никогда и не будет.
— Почему?
— Потому что ни одна королева не захочет, чтобы рядом с ее королем днем и ночью находилась другая женщина.
— Если это так, то почему саму королеву охраняют мужчины?
— Так было всегда, — Джотэму хватило такта выглядеть смущенным. — Я, честно говоря, никогда не рассматривал женщин в качестве своей охраны. Но в свою защиту скажу, что ни одна из них ни разу не претендовала на это место.
— Ты в этом уверен? Я думала, охраной занимается Деффонд.
— На начальном этапе, да. Но, отобрав наиболее квалифицированных претендентов, он посылает их ко мне для окончательного утверждения.
— Выходит, ты можешь не знать, что женщина подавала заявку.
— Я… ну, думаю, такое возможно, — Джотэм осторожно вытер большими пальцами дорожки от ее слез. — Все будет хорошо, Джасинда. Вместе мы найдем способ, как это исправить.
Глава 26
Когда утренняя трапеза закончилась, Джасинда с неподдельным интересом открыла большую папку, что застенчиво подал ей Бретт.
Сверху лежал большой цветной рисунок, на котором они с Джотэмом, изображенные по пояс на фоне Сада Памяти, смотрели друг на друга влюбленными глазами. Удивительно как мастерски Бретт смог передать их чувства. Через пальцы Джотэма, которые, казалось, ласкали ее талию. И через едва заметную улыбку доверчиво льнувшей к нему Джасинды.
Опустившись на колени, она порывисто обняла мальчика.
— Это потрясающе, Бретт.
— Тебе действительно нравится? — спросил он недоверчиво.
— Очень. Вот только нужно кое-что исправить.
— И что же? — взволнованно прошептал он.
— Ты не подписал свою работу, — мягко улыбнулась ему Джасинда. — Сделаешь это для меня? Я покрою рисунок лаком и вставлю в рамку. Я даже знаю, куда его повешу.
— Правда?! Ты повесишь его на стену?
— Даже не сомневайся. Так ты подпишешь его для меня?
— Я не знал, что нужно… — он нахмурился, глядя на рисунок. — А где?
— Ну, большинство художников ставят свою подпись в нижнем углу. Чтобы ее было видно, но не сильно бросалась в глаза. Так что тебе решать, где ее поставить.
— Мамочка? — Бретт посмотрел на Синди, моля взглядом о помощи.
— Поставь подпись вот здесь, — она приложила палец примерно в дюйме от нижнего правого угла. — Так ее будет видно, даже когда рисунок вставят в рамку.
— Свое имя и фамилию? — уточнил он.
— Да, малыш, — подтвердила Синди.
Отодвинув посуду и бережно взяв из рук Джасинды портрет, Бретт положил его на стол. Затем достал свои драгоценные цветные карандаши и, немного подумав, выбрал подходящий цвет. Все присутствующие с интересом наблюдали, как он, прикусив нижнюю губу, старательно выводит свое имя «Бретт Чемберлен».