Испытание магией
Шрифт:
А потом вдруг его ментальная защита исчезла, и я услышала мысли Листа. «Я по-прежнему тебя ненавижу».
Меня удивило оказанное доверие. А злобное «ненавижу» ничуть не встревожило. Любое чувство — пусть даже, ненависть — лучше, чем полное равнодушие. Может быть, это первый камешек моста, который со временем будет между нами наведен?
— Что он сказал? — спросила Тьюла, не разобрав его шепот.
— Лист хочет тебе помочь. Он — мой брат. Без него не удалось бы тебя вернуть. Если мы хотим найти преступника, без Листа не обойтись.
— Но он увидит... узнает... — Тьюла смолкла,
— Я уже знаю, — отозвался Лист.
Он отвел ее руки от лица — настолько мягко и бережно, что я изумилась. На память пришли слова матери о том, какой удивительной магией владеет мой брат. Она говорила, что он содействует в раскрытии преступлений: чувствует, виновен человек или нет, помогает вспоминать подробности событий. Глядя на него сейчас, я испытала острое желание узнать побольше о нем самом и его магическом даре.
— Нам обязательно нужно найти преступника. Пока он, не успел похитить другую девочку, — негромко произнес Лист.
Тьюла сухо сглотнула, прикусила губу. И, наконец решившись, кивнула. Лист встал между нашими койками, взял Тьюлу за руку, вторую руку протянул мне. Наклонившись вбок, я дотянулась, схватила его теплые пальцы. Затем, черпая его энергию, установила мысленную связь с Тьюлой.
В ее сознании мы вдвоем оказались возле печи, сложенной из серого камня. В печи гудел огонь, и так же громко гудела и ревела вокруг нас энергия Листа.
— Я была одна. Подкладывала в печь уголь. Время было к полуночи, когда... — Тьюла стиснула край фартука, на белой ткани остались черные следы. — Лицо вдруг закрыла темная тряпка. Я даже закричать не успела. Что-то впилось в руку. А потом... потом... — Она смолкла, вся дрожа. На нашей мысленной сцене Тьюла шагнула ко мне. Я обняла ее, и через мгновение я сама стала Тьюлой и смогла наблюдать свое собственное похищение.
От раны на руке разливалось онемение, тело стремительно делалось вялое, непослушное, а потом напрочь утратило всякую чувствительность. Из-за повязки на лице я ничего не видела, но все же почувствовала, что меня куда-то несут. Шло время. Наконец с лица сняли повязку, и оказалось, что я лежу в шатре. Я не могла шевельнуться и лишь смотрела снизу вверх на какого-то незнакомого человека. Он был худой, поджарый, но явно очень сильный; совершенно голый, и только на лице — красная маска. На желтой, как песок, коже-были нарисованы странные малиновые знаки, а в темных волосах виднелись пряди выкрашенные в золотой цвет. В руках он держал, четыре деревянных колышка, веревку и молоток.
Телу возвращалась чувствительность.
— Тьюла, не надо; я не могу, — сказала я мысленно. Ясно было, какие муки ее — меня! — ожидали. — Просто покажи мне его, дай как следует рассмотреть.
Тьюла остановила картинку, словно заморозила человека в движении. Я внимательно разглядывала знаки на коже, стараясь запомнить. Фигурки разных зверей, а внутри них — круги, спирали. На жилистых ногах и руках — цепочки треугольников.
Тьюла никогда не видела ничего подобного, не встречала людей с такой раскраской. Даже то, как он произносил ее имя — не «Ть юла», а «Тьюл а», — казалось странным, чужим. Однако он хорошо
Затем Тьюла быстро показала несколько последующих встреч. Раскрашенный человек не выпускал ее из шатра, но каждый раз, как похититель входил или выходил, откидывая полог, Тьюла успевала взглянуть наружу — туда, где дразнила ее свобода. Ничего было не видать, кроме высокой густой травы.
Он всегда являлся в маске. Дожидался, когда пройдет онемение, прежде чем бить или насиловать. Позволял чувствовать боль, которую причинял с удивительным уважением, словно благоговел перед самим ощущением боли. Закончив пытку, он брал длинный шип и до крови царапал им кожу девочки.
Сначала Тьюла не понимала, зачем это. А потом начала бояться и одновременно жаждать той мази, которую он втирал в кровоточащую ранку. От этой мази немело тело — уходила боль. Однако с ней вместе умирала и надежда на побег.
Мазь эта имела острый запах, чуть похожий на запах спирта, смешанного с цитрусовым маслом. Он окутывал ее, словно ядовитый туман, а тем временем энергия Листа ослабла, и он прервал магическую связь с Тьюлой.
— Этот запах... — Лист угнездился на краю моей постели. — Я не сумел толком принюхаться. Все силы ушли на то, чтобы удержать твою с Тьюлой связь.
— Он ужасный! — отозвалась Тьюла, передернувшись. — До смерти его не забуду.
— А рисунки на теле? Ты их узнал? — спросила я брата.
— Рисунки мне не знакомы. Хотя подобные знаки кое-где используют во время различных обрядов.
— Каких еще обрядов? — От испуга у меня похолодело в животе.
— Свадьбы, обряд присвоения имени... — Лист сосредоточенно сдвинул брови, припоминая. — Тысячи лет назад маги совершали разные сложные обряды. Они полагали, что магическая сила происходит от некоего божества и если они украсят татуировкой тело и выкажут должное уважение, то божество даст им еще больше силы. Теперь мы знаем, что они ошибались. Мне доводилось видеть знаки, нарисованные на лицах и руках, — но ничего похожего на эти.
Лист обеими руками откинул назад свои черные волосы. Его поза со вскинутыми у лица локтями показалась вдруг очень знакомой. Возникло краткое ощущение, что я вот-вот перенесусь во времена, когда главной заботой было — в какую игру поиграть. Я попыталась припомнить яснее, но смутное воспоминание тут же растаяло.
Тьюла прикрыла глаза ладонью; по щекам скатывались беззвучные слезы. Тяжко было заново пережить свое похищение и пытки.
— Отдохни, — сказал ей Лист. — Я еще зайду попозже. Возможно, Второму Магу что-нибудь известно об этих знаках. — Он вышел из палаты.
Я страшно устала. Словами Тьюлу не утешишь, а больше ничем я помочь не могла; поэтому я искренне обрадовалась, когда в палату вошла Опал. Видя, как встревожена младшая сестра, Тьюла разрыдалась. Опал улеглась рядом с ней на койку, обняла и принялась укачивать, как младенца. Под плач Тьюлы я задремала.
Потом пришел Кейхил, принес с собой запахи конюшни.
— Как там Кики? — первым делом поинтересовалась я. Мне очень не хватало моей рыжей лошадки, но не было сил установить связь и послушать ее мысли.