Испытание огнем. Лучший роман о летчиках-штурмовиках

Одинцов Михаил Петрович

— Но я и есть мальчик из вашей школы. Мы же здесь живем.

Они засмеялись.

— Вы, Матвей, идите спать. А то ведь вставать рано.

— Хорошо. Спокойного дежурства, Светлана.

— А вам спокойной ночи.

Матвей повернулся и пошел. Он чувствовал, что вслед ему смотрят огромные голубые глаза. Матвею хотелось оглянуться, но он почти вслух приказал себе: «Не оглядывайся!» — и сдержал себя.

Провожающий взгляд Светланы заставил его подтянуться, расправить плечи. Ему хотелось идти широким военным шагом, и только сознание того, что многие уже спят, удержало его от этого мальчишеского поступка.

Совинформбюро

еще передавало о наступлении советских войск в районе Харькова. Но на самом деле наступающие войска уже исчерпали свои возможности. Осипов, как и многие, не угадал. Наступление закончилось без победы. Фашистское командование, оправившись от неожиданности, смогло произвести крупную перегруппировку своих войск и подготовило страшной силы контрудар. В создавшейся обстановке судьба частей Красной Армии, находящихся на Барвенковском плацдарме и южнее Харькова, была предрешена. Только ввод в сражение новых крупных оперативных резервов мог исправить ошибки и просчеты командования Юго-Западного фронта. Но резервов не оказалось.

Из района Славянск — Краматорск в направлении на север и северо-запад ударная группировка армейской группы «Клейст» в составе одиннадцати дивизий обрушилась на коммуникации наступающих. Из района Волчанска части 6-й немецкой армии устремились на юг. И через несколько дней в районе Балаклеи захлопнулись клещи. Советские войска, находящиеся западнее реки Северский Донец, были отрезаны.

Лето вновь превратилось в период тяжелейшего испытания армии и народа, тыла и фронта.

Июльским утром четырнадцать немецких дивизий и крупные силы фашистской авиации из районов Волчанска и Чугуева были брошены в наступление.

Оказалось, что командованию Юго-Западного фронта противопоставить лавине немецких войск, устремившихся на восток, в излучину Дона, нечего. У фронта в резерве сил не было.

Уже после нашей победы, после окончания Великой Отечественной войны историкам стало известно, что Военный совет ЮЗФ обратился в Ставку Верховного Главного командования с просьбой срочно усилить войска фронта за счет стратегических запасов, находящихся в ее резерве. Однако просьба была невыполнима.

Стало известно и письмо Верховного, направленное в адрес командования ЮЗФ, в котором говорилось: «…Вы неоднократно убеждали нас в успехе наступления ЮЗФ по освобождению Харькова, Полтавы и дальнейшего продвижения на Запад. Мы согласились с Вами. А теперь Вы просите резервы!

У нас нет резервов. Есть всего не полностью сформированных два стрелковых корпуса. И мы их отдаем Вам…»

ЮЗФ рухнул. Немецкие войска в полосе от Волчанска до Ростова-на-Дону устремились на восток и Северный Кавказ.

Только взятие И.В. Сталиным ответственности за трагическое положение ЮЗФ на себя (Ставку), выраженную словами: «…Мы согласились с Вами…», спасло командование (Тимошенко, Баграмян, Хрущев) от повторения судьбы руководства Белорусского округа в 1941 году.

Это новое кровавое сражение было только частью обдуманного плана, который определялся директивой Гитлера №41:

«Как только условия погоды и местность будут благоприятствовать, немецкое командование и войска, используя свое превосходство, вновь должны захватить в свои руки инициативу и навязать противнику свою волю. Цель состоит в том, чтобы окончательно уничтожить живую силу, остающуюся еще в распоряжении

Советов, лишить русских возможно большего количества важнейших военно-экономических центров. Для этого будут использованы все войска, имеющиеся в распоряжении германских вооруженных сил и вооруженных сил союзников… Первоначально необходимо сосредоточить все имеющиеся силы для проведения главной операции на южном участке фронта с целью уничтожения противника западнее реки Дон и в последующем захватить нефтяные районы Кавказа и перевалы через Кавказский хребет».

Авиации Юго-Западного фронта, как и полку Наконечного, выпала тяжелая доля: в условиях громадного превосходства сил врага на земле и в воздухе надо было помочь вырваться из окружения своей пехоте. Вместе с артиллеристами и танкистами остановить новую лавину немецких танков, для которых здесь, в степи, везде была дорога.

…Сегодня в первом вылете Наконечный сам повел летчиков в бой. Перед ним на многие километры вокруг расстилалось штилевое море степи, на котором островами были разбросаны населенные пункты. Эскадрилья, построившись пеленгом, шла на малой высоте, а где-то выше, в лучах жаркого солнца, шли истребители прикрытия. Видели они штурмовиков или нет, но старания Наконечного отыскать их ничего не дали: или солнце мешало, или были они далеко. Командир понял, что от такого прикрытия пользы будет мало и рассчитывать надо только на собственные силы. Оставалось лишь надеяться, что эти «лагги» придут в район цели своевременно и возьмут на себя часть огня «мессершмиттов».

…Впереди показалась дымная линия фронта, а за ней и пыльные ленты дорог, забитые вражескими войсками. Немцы начали стрелять, и подполковник отвернул группу чуть дальше от дороги. Колонна была сейчас только запасной целью. Ему нужно было найти переправу. Вдали, на ровном степном горизонте, стал вырастать пенистый зеленый вал леса — показался правый высокий берег Северского Донца, а чуть позже заблестела и сама река. Это и был его рубеж атаки.

— Я — Сотый, приготовились. Впереди река, сейчас пойдем на юг. Ищем мосты! Оружие приготовить!

Он прикинул, откуда, примерно, должны начинаться виденные им дороги с войсками, и, не доходя до реки три-четыре километра, повел группу вдоль восточного берега. Посмотрел, нет ли близко врага в воздухе, проверил еще раз, как идут за ним его подчиненные: Осипов, как и раньше, рядом слева, а правее со звеном — Русанов, заместитель на этом полете. Показалась цель — переправа. Наконечный снял бомбовооружение и эрэсы с предохранителя, облизнул высохшие сразу губы и, качнув самолет с крыла на крыло, начал доворот на мост с набором высоты.

Находясь в развороте, Наконечный увидел, как с берегов у моста поднялась пыль. Стреляли, наверное, в них, но из чего — не разобрать. Он вывел самолет в направлении моста и, хотя стреляющие батареи были еще за дальностью действительного огня, дал длинную очередь из пушек — сигнал для группы о начале психической атаки на зенитчиков. Еще раз охватил взглядом переправу и танки на ней, берега реки, по которым прыгали огненные зайчики от выстрелов, и стал наводить свой самолет на левый обрез моста, чтобы дать место для прицеливания идущим справа. Подождал, пока подошла расчетная дальность сброса бомб, и нажал кнопку. Бомбы серией пошли вниз, падая на землю в двадцати метрах друг от друга.