Испытание Ричарда Феверела
Шрифт:
Риптон решительно поддержал его, сказав, что это и в самом деле глупо.
– Все равно теперь! Все равно! Жребий брошен! [79] – вскричал Ричард. – Целый год они строили свои козни, вплоть до сегодняшнего дня – и вот к чему это привело! Если только мой отец действительно любит меня, он полюбит и ее. А если он меня любит, то он простит мне поступок, совершенный наперекор его воле, и увидит, что только так и можно было поступить. Ладно! Пошли! Сколько времени мы уже здесь! – и он двинулся вперед, заставляя Риптона шагать так, как шагает маленький барабанщик, который силится не отстать от полка гренадер.
79
Слова, которые произнес Гай Юлий Цезарь, приняв решение перейти
Риптону захотелось влюбиться в кого-нибудь самому, увидев, что человек начинает дышать при этом полной грудью и отмеривать гигантские шаги, нисколько не задыхаясь и не чувствуя ни малейшей усталости. Герой общался теперь со стихиями, становился и сам, как они, и совершенно не замечал, как спутник его выбивается из сил. Кенсингтонские мальчишки, заметив, что одному из идущих никак не удается поспеть за другим, наперебой отпускали всяческие остроты по поводу мастера Томсона-младшего. Эта быстрая ходьба, от которой он изнемог, и только она одна заставила младшего Риптона крикнуть, что они зашли чересчур далеко, и тогда они обнаружили, что действительно прошагали добрых полмили лишних. Возвратившись на улицу, над которой сияла звезда любви, герой наш принялся громко колотить в двери дома, однако выбежавшая на этот стук служанка, как выяснилось, знать не знала никакой миссис Берри. Герой был озабочен тем, что присущее ему чутье его обмануло; он ведь мог бы клятвенно подтвердить, что это был тот самый дом. Дверь захлопнули, и вокруг снова воцарилась мертвая тишина.
– У тебя же должна быть ее карточка? – спросил Риптон, и в ответ услышал, что карточка эта осталась у кебмена. Ни тот, ни другой не могли в точности припомнить номер дома.
– Тебе надо было написать этот номер мелом, как тот молодец из «Сорока разбойников» [80] ,– пытался было пошутить Риптон, но шутка его канула в тишину.
Выходит, что интуиция его, эта чудодейственная рабыня любви, на этот раз его обманула! Тяжелыми шагами герой наш сошел вниз по лестнице.
80
Имеется в виду сказка об Али-бабе и сорока разбойниках из «Тысячи и одной ночи».
Риптон пробурчал, что дело пропащее. Вожак обернулся к нему и приказал:
– Обойди все дома на той стороне, один за другим. А эти обойду я.
Риптон поморщился, однако перешел на другую сторону, начисто уничтоженный способностью Ричарда возобладать над превратностями судьбы.
А меж тем они будили одну семью за другой. Слыша весь этот шум, жители стали думать, что стряслась беда. Перебудили виноградарей, прилегших уснуть после работы [81] . Надежда и страх расползались по улице по мере того, как она снова и снова оглашалась громким стуком. Наконец Риптон радостно закричал: перед ним стояла миссис Берри собственной персоной и рассыпалась в любезностях.
81
Метафора евангельской притчи о нанятых работниках (Евангелие от Матфея, гл. 20).
Ричард подбежал к ней и схватил ее за руки:
– Ну, как она? Она наверху?
– Отлично! Просто она немного устала с дороги и волнуется, – ответила миссис Берри, обращаясь к одному Риптону. Наш влюбленный уже кинулся наверх.
Рассудительная хозяйка отвела Риптона к себе в комнату, чтобы он посидел у нее и подождал, пока его позовут.
ГЛАВА XXVII,
в которой идет речь о заступничестве за героиню
«Во всех случаях, когда два человека совместно совершают некий проступок, наказывать следует только одного из них – и при том легко», – говорится в «Котомке пилигрима».
В голове юного существа может иногда созреть определенный план действия, и простой силой воли оно способно тогда сдержать неистовых коней, которые пустились вскачь и уносят его
82
Менелай – в древнегреческих мифах спартанский царь; его женою была Елена Прекрасная, похищенная у него сыном царя Трои Парисом, из-за чего разгорелась война, завершившаяся победою греков над троянцами и полным сожжением города, который греки называли также Илионом.
Я считаю, что требовать от них совершенной серьезности просто нелепо. Не их ли это собственные кони скачут теперь в упряжке? Разумеется, если бы они поступали совершенно серьезно, наш влюбленный скоро проникся бы к ним равнодушием – как их возница. Существует множество способов его разочаровать, и Адриен укажет вам один или два, которые сразу же возымеют свое действие. Ибо ничего не стоит сбить с шага Любовь – обезумевшего Возницу, в то время как у Любви, что бежит рысцой, хватает сил до конца пути. Нельзя принимать наших милых женщин совершенно всерьез, однако слетающие с их уст слова как-никак сами по себе что-то значат. Они действительно полны благих намерений, хотя сердца их на неверном пути. Это отчаянная, жалостная дань общественному мнению, которому они же бросают вызов. Накажите Елену, пока она еще девочка, и накажите слегка. Когда ей исполнится столько-то лет, вы будете вправе ее выпороть. Совсем еще невинная с Тесеем, с Парисом она – искусная поджигательница войны [83] .
83
В юности Елена Прекрасная была похищена, без ее согласия, героем Тесеем, но освобождена братьями и возвращена в Спарту; Парис ее увез по ее желанию.
Молодая девушка продолжала сидеть в той же позе, в какой ее оставил ее возлюбленный, она старалась прийти в себя. Она так и не сняла шляпы; сложенные руки ее так и оставались на коленях; к глазам подступили слезы. При его появлении она поднялась, как покорная рабыня. Прежде всего он прильнул к ее губам. Она приготовилась произнести слова, исполненные всей той милой рассудительности, какую только она сумела найти в себе, ожидая его там, и на какую ее побуждало отчаянное положение, в котором она очутилась, и беззаветная любовь; но стоило ему только поцеловать ее, как все, что она за это время надумала, разлетелось вдребезги. Она опустилась в кресло, заливаясь слезами, и старалась спрятать зардевшееся от стыда лицо.
Он молчал, и, угадав его мысли, она взяла его руку и прижала к губам.
Он наклонился к ней, моля ее на него посмотреть.
– Гляди на меня, вот так. Она не могла.
– Ты что, боишься меня, Люси?
В ответ она только прижалась к нему, вся затрепетав.
– Милая, ты меня любишь?
Она вся дрожала.
– Раз так, почему же ты от меня отвернулась?
– Отвези меня домой, Ричард! Отвези меня домой! – плача попросила она.
– Посмотри на меня, Люси!
Она робко отвернула голову.
– Милая, не отводи глаз! А теперь говори!
Но смотреть на него и говорить она не могла. Ричард потому и просил ее смотреть ему в глаза, что он знал свою власть над нею.
– Так значит, ты хочешь, чтобы я отвез тебя домой?
– Да, да, Ричард! Еще не поздно.
– Ты жалеешь о том, что ты сделала для меня?
– Любимый мой! Это нас погубит.
– Ты плачешь оттого, что согласилась быть моей?
– Я боюсь не за себя, Ричард!
– Так ты плачешь из-за меня? Ну-ка, посмотри мне в глаза! Из-за меня?