Испытание смертью или Железный филателист
Шрифт:
В просторной хижине посреди странных предметов охотничьего происхождения на полу сидел огромный пожилой черный мужчина. Под потолком висела лампа, сильно пахло керосином и травяным варевом.
Полуголый хозяин был в амулетах, перьях, кусках шкур, но рассмотреть все это великолепие не давал полумрак. Отто хотел сравнить его обмундирование с нарядом духа Чаки, но замер от ощущения, что колдун читает его мысли.
Это было странное ощущение, примерно, как когда у тебя в темноте шарят по карманам, а ты не можешь схватить вора
Колдун что-то сказал утробным басом, и подросток перевел Тиане:
— Вуусани говорит, часы и все из твоего мира, будут мешать… Вуусани говорит, ты забыла в городе, как слушать природу и духов предков, они укажут путь… Отдай часы… Все отдай…
Подросток показал пальцем на Отто, а потом на кольца и бусы Тианы. И она начала расстегивать непослушными пальцами ремешок часов, стягивать кольца, снимать бусы.
Вуусани снова что-то буркнул, подросток поднес Тиане горшок с травяным отваром, она начала послушно пить, захлебываясь и кашляя.
Только тут Отто заметил в углу хижины еще двух пожилых черных людей, но из-за темноты даже не смог определить их пола. Перед каждым из них светлел круг барабана, на котором лежали худые черные старческие руки.
Тиана допила, протянула горшок подростку, и он показал рукой на циновку. Она с готовностью легла на спину возле ног колдуна, а тот заговорил недовольным басом.
— Вуусани не любит иностранцев, — перевел подросток. — Вуусани говорит, ты тоже колдун.
— Я колдун, — смущенно отшутился Отто. — И колдую для одежды. Могу сделать из грязной чистую.
— Вуусани говорит, ты не тот, за кого себя выдаешь…
Тиана вскинула на него и без того безумные глаза, и Отто попытался успокоить ее и колдуна:
— Он прав. В душе я художник, а не торговец.
— Вуусани говорит, уйди из хижины прочь. — Парень махнул рукой.
И было непонятно: достаточно выйти из хижины, или нужно отойти на какое-то известное только хозяину расстояние.
Тиана показала глазами, что готова остаться одна. Отто вышел, и через некоторое время из хижины раздался истошный вопль колдуна и барабанный бой. Отто осторожно подкрался к щелочке у входа в хижину и увидел Вуусани, стоящего над Тианой.
Колдун распростер над ней обмотанные бусами огромные руки, узловатые, как ветви старого дерева, и бубнил заклинания. Его мелко трясло, глаза закатились, а хижина ходила ходуном от барабанного боя, как от землетрясения.
Отто попытался увидеть Тиану, но ничего не получилось. Он прислонился к двери, прислушиваясь. И еле успел отпрыгнуть от огромной отвратительной сколопендры, на которую нечаянно наступил, и отфутболить ее ботинком подальше от хижины.
В какой-то момент показалось, что он слышит всхлипы Тианы, а потом она закричала так, как кричат в горах. И кричала она «Гидоооооон!». Отто ринулся, просунул голову в дверь, но подросток стоял на страже и показал знаками, что нельзя вмешиваться.
Действо длилось еще полчаса,
— Гидон!
Колдун сидел в позе, в которой его застали, закрыв глаза и что-то бормоча.
— Деньги, — сказал подросток.
Отто растерялся. Было непонятно, сколько платить, но коммерсант в нем взял верх — Отто достал из бумажника купюру и протянул подростку.
Тот не шелохнулся и не взял, а только повторил:
— Деньги!
Отто протянул еще две точно такие же купюры, тогда подросток кивнул и показал пальцем на Тиану:
— Забери.
Отто наклонился над Тианой, не понимая, что с ней делать. И думая, что больше всего ему хочется побыстрее отъехать от хижины как можно дальше.
Подросток принес черпак воды и бесцеремонно выплеснул ей в лицо. Тиана вскочила как ошпаренная, в ужасе озираясь и явно не понимая, где находится.
Оставалось только взять ее на руки, донести до машины и газануть отсюда как можно дальше.
Когда выезжали из деревни, им помахала компания женщин, сидевших на траве кружком. В центре сидела толстая старуха и пела так, что, услышав ее, Элла Фицджеральд удавилась бы от зависти.
Тиана была в сознании, но слишком напугана. Ехать в темноте через незнакомые деревни было безумием, но и оставаться в деревне казалось самоубийством.
— Все хорошо? — спросил Отто, выруливая на дорогу, освещенную огромной луной.
— Не знаю… — помотала головой Тиана.
И было видно, что ей непонятно, что с ней только что произошло и продолжает происходить.
— Насколько опасно ехать ночью? В смысле зверей? — уточнил Отто.
— Львы и слоны не нападают на машины, а буйволы и носороги сейчас спят, — ответила Тиана торопливо. — И бабуины спят до пяти утра… Мне надо поскорее домой!
— Поспи, я помню дорогу.
Он помнил направление, со стороны которого они, петляя, прибыли из Йоханнесбурга, и многое бы сейчас дал за отель любого уровня паршивости, но с охраной и чистыми простынями.
Впрочем, на дороге, окруженной с двух сторон лесом, можно было ожидать голодных хищников или сытых духов, но уж никак не огоньков отеля.
Некоторое время ехали молча, Тиана сидела, уставившись в одну точку, а потом сказала без всяких эмоций:
— Я видела все.
— Что именно? — Отто понимал, что сейчас ей необходимо излить душу и совершенно все равно, какую ерунду она будет говорить.
— Видела, как кино. Я не знала, что это можно видеть, как кино, — подчеркнула она, растерянно посмотрев на Отто. — Я даже могу показать место, если приеду на залив.
Она говорила, как обычно говорит человек, находящийся в шоке после автоаварии, рассказывая о произошедшем, как о просмотренном фильме.