Испытание

Смедман Лиза

— Нет.

Все это время мантия правды вторила словам Бламиры непрерывной гармонией без единой фальшивой ноты. Обвиняемая говорила правду.

Андорис сменил направление вопросов:

— Когда ваша память вернулась, что делал теневой двойник?

— Что вы имеете в виду? — нахмурилась Бламира.

— Накладывал ли он какое-нибудь заклинание?

— Нет. Он просто стоял, уставившись на меня.

Андорис с минуту сидел молча, размышляя.

— Существование теневых двойников обычно ограничено по времени, хотя этот, похоже, имеет постоянный эффект. Простое заклинание Постоянства развеялось бы при помощи заклинаний Верховного Судьи Вентара, которые он накладывал на вас, но это не развеялось. Как вы это объясните?

— Как

я могу вообще что-то объяснить? — вскричала Бламира, размахивая руками. — Вы, очевидно, не слушали того, что я только что говорила. Я не помню ничего, что происходило вчера, включая и наложение заклинания, создавшего теневого двойника.

— Сука! Конечно же, мы слушали.

Андорис сидел в своем серебряном кресле неподвижно и невозмутимо. Он не позволит, чтобы на его мнение влияло выражение лица или тон голоса обвиняемой.

— Суд заслушает показания второй обвиняемой, — объявил он и указал на плечи Бламиры, — снимите мантию правды.

Как только она это сделала, Андорис снова обездвижил ее и направил мантию ко второй женщине, развеяв удерживающую магию. Он задавал те же самые вопросы и получал почти такие же ответы. Вторая Бламира также клялась, что не помнит, как создала теневого двойника, и говорила, что первое ясное воспоминание после провала памяти — это то, что она и ее теневой двойник стоят в лаборатории и смотрят в замешательстве друг на друга. В течение всего времени мантия отзывалась на ее слова безупречной гармонией.

Вентар наклонился к Андорису, его глаза за маской смотрели обеспокоено. Он говорил тихо, но, несмотря на это, его слова поднимались вверх по костяной спирали.

— По закону, заклинатель несет юридическую ответственность за действия всех существ, созданных его магией, — начал он, — но в этом случае…

— В этом случае очевидно то, что это не простой теневой двойник, — вмешалась Бламира, откидывая назад свои длинные рыжие волосы. — У него свободная воля, у него свой собственный разум. Он мог совершить преступление по собственной инициативе, используя мои заклинания и мои знания об исследованиях Птака, чтобы украсть его записи. Если это так и если вы признаете нас обеих виновными и приговорите к смерти, вы убьете невинную женщину. У вас нет другого выбора, кроме как признать нас невиновными и отпустить.

— Признать невиновными. Если бы только у нас был такой выбор с Джелалом.

Подавив всхлипывания, гомункул впился острыми, как иглы, зубами в свой палец.

Андорис проигнорировал мысленный образ крови, закапавшей из прокушенного пальца гомункула. Он сидел молча, размышляя, в то время как сверху доносился ропот голосов. Теперь, когда свидетельства обвиняемых в свою пользу, хоть и незначительную, были выслушаны, все внимание зрителей было приковано к судьям. Особенно, к Андорису. Зрители, обвиняемые, Птак и Вентар — все внимательно следили за его лицом, ища малейшие признаки выражения, которое каждый надеялся трактовать в свою пользу. Как обычно, он обманул их ожидания.

— Рассмотрение дела временно откладывается, — объявил он. — Верховный Судья Вентар и я должны посовещаться в своих палатах.

Он взглянул на коллегу:

— Предлагаю удалиться в Кристальную Палату.

Вентар кивнул и проговорил слова заклинания, которое должно было их туда перенести.

Через секунду мужчины стояли в комнате, причудливо изогнутые стены и потолок которой были сделаны из прозрачного стекло-подобного материала. Она располагалась в одной из самых высоких башен анклава, была окружена со всех сторон лишь воздухом, и свет лился с каждой грани. Солнечные лучи, проходя сквозь стены и потолок, преломлялись и извергались тысячами крошечных синих и красных искорок, превращая палату в подобие огромного полого бриллианта. Защитные магические механизмы на каждой из граней этого самоцвета препятствовали подглядыванию за теми, кто находился

внутри. Далеко внизу, под башней с Кристальной Палатой виднелись крыши и шпили анклава Карсуса, теснившиеся подобно морским птицам на перевернутой вершине скалы — фундаменте анклава. Два строения выделялись на фоне остальных: похожие на клетки сооружения, в которых находились два анклавских мифаллара — огромные сферы диаметром более ста пятидесяти шагов каждая, служившие проводниками сырой магической энергии Плетения. Мифаллары пульсировали этой энергией, поддерживавшей магию, которая позволяла анклаву парить в воздухе, и питавшей все квазимагические устройства вокруг в радиусе одной мили. Энергия была видна невооруженным глазом — это был свет холоднее льда и ярче самого жаркого пламени, и подобно пламени он притягивал своих мотыльков. Тем, кто хотел покончить жизнь самоубийством, достаточно было лишь коснуться одной из этих ярко светящихся сфер, чтобы мгновенно погибнуть без какой-либо возможности воскреснуть после.

Гомункул в спальне содрогнулся.

— Ужасно, — простонал он. — Ужасный способ умереть.

Однако Андорис просто отвернулся от открывшегося перед ним вида. Он щелкнул пальцами, и в воздухе перед ним возник графин с двумя небольшими бокалами. Взглянув на кивнувшего Вентара, он заставил графин наклониться и наполнить один из бокалов янтарной жидкостью, после чего, слегка толкнув его, отправил по воздуху к коллеге; затем наполнил второй бокал и сделал глоток. Медовое вино было восхитительным — теплым и сладким.

— Я хотел бы узнать ваши мысли по этому делу, — произнес Андорис. Вентар сдвинул маску на лоб и отпил вино. Слегка нахмурившись и мягко взбалтывая жидкость в своем бокале, он рассуждал:

— Обвиняемая права. Если теневой двойник является независимым существом, совершившим кражу по собственной воле — даже если изначальная мотивация исходила от его создателя, — тогда Бламира должна быть признана невиновной, кто бы из них это ни был.

— Совершенно верно, — согласился Андорис.

— Все упирается в один вопрос: когда существо получило свободную волю, — продолжал Вентар. — Если теневой двойник во время кражи находился под управлением Бламиры и получил свободную волю только потом, тогда Бламира виновна — и только Бламира. Закон анклава четко гласит: «любой человек или существо», которое магически принудили совершить преступление, в этом преступлении не виновно. Этот теневой двойник вполне подходит под определение «любой человек или существо». Так как мы имеем дело с постоянным эффектом, объединенным с независимым разумом, в глазах закона двойник уже не является «эффектом заклинания». Все это дает ему право называться независимым разумным существом.

— Я — эффект заклинания?

— Разумеется, — ответил Андорис.

— Жаль, что мы никак не можем отличить чародея от теневого двойника, — продолжал Вентар, — но даже это нам бы не особо помогло, так как нам неизвестно, кто из них совершил преступление. Я просто не могу приговорить обеих к смертной казни, потому что велика вероятность, что одна из них невиновна. Поэтому я и просил вас помочь с этим делом. Я думал, вы сможете докопаться до истины — что вы всегда делали — но, похоже, у этой загадки так и не появилось решения. А это значит, — он вздохнул, — они обе должны быть отпущены.

Гомункул стукнул кулаком по кровати.

— Нет! Мы не можем позволить ей обхитрить нас!

— Но это будет такой же судебной ошибкой, — заметил Андорис, — потому что одна из них точно виновна.

— Что меня больше всего смущает, так это провал памяти, — сказал Вентар. — Не сама техника — стертые воспоминания, вероятно, являются результатом заклинания Забвения, настолько сильного, что Кеониду и не снилось. Меня интересует другое, а именно… могла ли Бламира, накладывая заклинание на теневого двойника для какой-то цели — может, для того, чтобы он не смог свидетельствовать против нее — нечаянно наложить это заклинание и на себя?