Испытание
Шрифт:
Гомункул в спальне тихо прорычал.
— Мы им покажем.
— Я так понимаю, ты вынес вердикт, — сказал обвиняемый.
— Вынес. — Голос Андориса звучал чисто и ровно. — Ты выбрал вид наказания?
— Да. — Джелал посмотрел в ту сторону, где в небе пульсировал голубой энергией мифаллар. — Если ты действительно должен признать меня виновным в убийстве, я выбираю смерть от прикосновения к мифаллару.
Он бросил выжидательный взгляд на судью, как будто хотел проследить за его реакцией.
В
Улыбка на губах молодого человека начала таять.
— Нет! — завопил гомункул. — Скажи ему, чтобы выбрал смерть, после которой его можно будет воскресить!
Андорис разомкнул руки. Все это время он держал за спиной огромный красный рубин, который теперь щелчком пальцев телепортировал прочь. Джелал сделал свой выбор.
— Нет! Пусть он передумает!
Андорис подождал, пока в зале воцарится тишина, и огласил свое решение.
— Джелал Дератар, ты признаешься виновным в преднамеренном убийстве жабы, фамильяра Квинара Редакса, и приговариваешься к смерти.
Молодой человек в ужасе отшатнулся:
— Нет! Я рассчитывал на справедливый суд.
— Суд справедлив. Твои собственные показания подтвердили твою вину.
— А ты вообще слушал их?! — Голос Джелала сорвался на истеричный крик. — Я виновен в порче имущества, но никак не в убийстве, тем более преднамеренном! Когда я переместил своего двойника в лабораторию Квинара, я приказал ему уничтожить все магические аппараты и компоненты. Это был сиюминутный порыв, бредовая, дурацкая месть Квинару, за то что он с помощью волшебного зелья соблазнил мою возлюбленную. Он заставил ее… заставил… Разве это не делает виновным его?
Джелал в исступлении огляделся вокруг. Некоторые из зрителей кивали, соглашаясь с ним, но лицо Андориса оставалось таким же безучастным, как его маска. Юноша сглотнул, ощутив себя человеком, стоящим с петлей на шее.
— Меня словно безумие охватило, — продолжил он. — Я и понятия не имел, что жаба находится в лаборатории. Как только я понял, что это фамильяр Квинара, я попытался остановить двойника, но не смог. Двойник вел себя так, словно у него появился свой собственный разум. Он продолжал крушить и ломать…
Гомункул в спальне Андориса закусил губу, впившись в нее острыми зубами.
— Видишь? Он не специально это сделал!
Андорис не обратил внимания на вкус крови.
— Тебе есть, что еще сказать, перед тем как приговор будет приведен в исполнение?
— Это была всего лишь жалкая лягушка! И насколько известно, Квинар уже воскресил ее. Как можно приравнивать жизнь лягушки, пусть и фамильяра волшебника, к жизни человека?!
— Наказание, предусмотренное законом за это преступление, — смертная казнь.
— Но я твой сын!
Не выражая никаких эмоций, судья Дератар начал произносить заклинание, которое должно было перенести Джелала прямо к мифаллару. К этому времени толпа в Колонном Зале уже заметно поредела. Вдалеке Андорис
— Скажи, Лорд Верховный Судья Дератар, каково это быть все время правильным? Тебе будет приятно смотреть, как твой сын ум?…
— Не-е-ет!
Андорис, вцепившись в серебряное кресло, тяжело дышал. Впервые за несколько десятилетий он испытывал незнакомое доселе ощущение — боль. Ему удалось отбросить большую часть нахлынувших эмоций, и он вздрогнул с облегчением, когда понял, что они передались гомункулу. Но маленький осколок боли все же остался, и сейчас он ледяной занозой сидел в его сердце.
А там, в комнате сидел гомункул, сложив крылья за спиной, обхватив руками колени и прижав их к костлявой груди. Он качался взад-вперед, как покалеченный ребенок, и его рыдания перемежались со стонами. Каждый раз, когда он сжимал глаза, из них текли новые слезы.
— Джелал говорил правду — мантия это подтверждала.
— Я знаю, — ответил Андорис.
— Приговор был несправедливым.
— Я знаю, но таков… закон.
— Но он же умер!
Гомункул резко вскочил, схватил портрет Джелала со стены и швырнул его на пол. Но это не принесло ему успокоения, и он разбил чернильницу, прикрепленную к верхнему краю картины. Чернила брызнули во все стороны, залив улыбающееся лицо Джелала.
— Как мы могли убить нашего любимого сына? Мы ненавидим себя!
Часть разума Андориса находилась «здесь и сейчас». Он стоял в Спиральном Зале, слушая, но не слыша гудение толпы и взволнованные вопросы Верховного Судьи Вентара, обращенные к нему вполголоса.
Другая часть смотрела глазами гомункула на только что устроенный погром — на расползающуюся лужу чернил в окружении мелких брызг.
Уставившись на них, Андорис вдруг поразился тому, какими крошечными были эти брызги, как мало места они занимали. Внезапно к нему пришла мысль… мысль настолько потрясающая, что Андорис даже не заметил боли, которую разделил с гомункулом, когда тот со всей силы ударил руками по разбитой чернильнице и порезал их. Он понял, что обычный мифаллар был таким огромным из-за того материала, что лежал в его основе — длинных нитей самого Плетения; но мифаллару, сделанному из пустого пространства между ними, не обязательно быть таким большим. Его можно сжать, сделать совсем крошечным… таким, чтобы можно было поместить внутрь теневого двойника.