Испытание
Шрифт:
– Можно, – соглашаюсь я с ним. – Так, ладно! Вместо Лети с нами теперь Майк Хаген, он же Бьорн. Быстро знакомьтесь, ребята, с ним и Картером, я вам о нем рассказывал, и слушайте меня…
Друзья обмениваются рукопожатиями, после чего я быстро ввожу их в курс дела, пересказывая события последних дней с момента гибели Картера – чтобы и ему, и погибшей потом первой Йоване было все понятно.
В свою очередь, выясняю, что субъективно время между окончательной смертью и перерождением для них длилось несколько секунд. Предполагаю, что деятельность их сознания была просто прекращена с развоплощением и восстановлена
– Сколько до конца паузы? – деловито вопрошает Картер, на удивление легко воспринявший всю информацию. – Успеваем новые таланты изучить?
– Да, еще почти полчаса. Сейчас распределю ресурсы. У меня почти полторы сотни тысяч. Ола, хватит же каждому купить двадцать пятый? Единственное, Майку только до двадцатого хватит, если я все верно прикинул.
Камерунец с пару секунд думает и кивает. Скидываю каждому по двадцать с чем-то тысяч единиц, а потом наблюдаю, как растут их уровни.
– Оставьте запас на повышение. Мало ли… Мы еще не выиграли, но до победы рукой подать. Просто надо разобраться с Джумой, – я показываю ребятам на убегающую фигуру саудита, застывшую в сотне метров от нас. – Убьем его – фактически, победим в Испытании. Ему сейчас принадлежат все, кроме одного, гексагоны. И вы знаете, что случится, если он захватит последний?
– Цель каждого кандидата Испытания: захватить все гексагоны Пибеллау, – зачитывает отрывок из свода правил Йована. – Захватит последний – победит.
– Вот именно. Если Джума сейчас добежит до своей базы, а оттуда телепортируется, нам его уже не догнать. Мы просто не успеем достичь моего гексагона, чтобы защитить его.
– Значит, любым способом мы должны остановить Джуму, не дав ему сбежать! – рычит Картер. – А потом разберемся с остальными!
– Да, Картер. Только так. Но все же ты не видишь очевидного, – я улыбаюсь. – Подумай сам…
– Что? – пучит глаза седовласый кантри-музыкант.
Роскошная улыбка Олы сверкает так сильно, что ее сияние конкурирует с обоими солнцами Пибеллау. Йована победно вскидывает руки и визжит, Эдди дает пять Мануэлю, а Майк Хаген бурчит себе под нос:
– Если у него все гексагоны, кроме одного, а этот один – у нас, то если мы убьем Джуму…
– Тогда победим в Испытании! – кричит Картер и ревет что-то нецензурное, потрясая кулаками.
Жду, пока все успокоятся. Друзья взбудоражены, и я их понимаю очень хорошо. Когда они погибали окончательной смертью, а это случилось для них несколько минут назад, никакими шансами на победу и не пахло. Картер видел, что еще немного и нас с ним снесет армия Нагаша. Йована умирала, уже зная, что преимущество Тафари и Джумы подавляющее. Эдди, Ола и Ману погибли совсем без надежды, зажатые между ночными элитниками и ударившим в спину кланом Джумы. Майк… Когда я встретил Майка, даже Илинди не поставила бы на нас.
– Значит, дело за малым? – спрашивает меня Ману.
– Да. Не буду старой бабкой, крестящейся при любом шорохе, но давайте не станем исключать никаких неожиданностей. За нами наблюдают миллиарды созерцателей, и шут его знает, что взбредет в их инопланетные головы. Ради дополнительного зрелища они могут и Джуме какой-нибудь бонус подкинуть, если уже не сделали этого.
– Командуй, босс, – скалится Картер, почесывая пузо. – Как будем бить саудита?
– Бить буду я и Дила’Ага,
– И тем не менее… – не успокаивается американец, и я вынужден его перебить.
– И тем не менее ваша основная задача – не умереть! Не знаю, как ваш окончательный вылет повлияет на это, засчитают ли вам победу. Я в этих правилах уже совсем запутался: с моей смертью клан распался, и не верни я вас в Испытание…
– Будь что будет, Фил, – кивает Ману. – Как говорят у нас в Колумбии…
– Не сейчас, Мануэль, – я кладу руку ему на плечо. – Времени в обрез. Займитесь прокачкой.
Следующие минут десять я слышу удивленные и восхищенные выкрики друзей, обретающих новые таланты. Майк предсказуемо получает класс воина, как у Картера и Ману.
– У меня появился замедляющий выстрел! – радуется Йована. – Только стрелять не из чего…
Бью себя по лбу ладонью, снимаю рюкзак и вытряхиваю содержимое на землю.
– А вот и есть! Разбирайте комплекты и оружие.
В который раз возношу хвалу нашей предусмотрительности: запасенные в свое время десятки комплектов новой экипировки снова пригождаются, причем в самый нужный момент.
– Народ, послушайте. Я еще раз повторяю: ваша основная задача – не погибнуть. Бойцы Джумы равны вам по уровням, а «гвардейцы» даже превосходят! Не лезьте на рожон, если они кинутся помогать своему лидеру! Наша главная ударная сила сейчас – это глобальный босс. Он такой большой, что ему Рекс на один зуб, понятно?
– Э… – тянет Ола. – А как он выглядит?
– Представь себе дождевого червя длиной в семьдесят метров. Добавь ему на морду щупалец, покрой спину броней и огромными шипами размером с автобус и заполни брюхо раскаленной лавой, которой он плещет из отверстий по всему телу… Представил?
– Не могу себе такое представить, – качает головой камерунец.
– Не знаю, каким надо было быть читером, чтобы уложить такую тварь, – говорит до того молчавший Майк Хаген. – Но я рад, что все обернулось так, Фил. И еще рад, что ты вернул своих… товарищей. Правда, я совсем не верил, что у такого человека, как ты, могут быть друзья…
Остальные непонимающе переводят взгляды с него на меня.
– Когда я его встретил, я был под действием того кинжала, что перестраивает мышление. Помнишь его, Йована?
– Еще бы, – кивает она. – Мне пришлось прострелить тебе руку, чтобы ты сдержал слово и не прикончил Зака…
После нескольких секунд ошарашенного молчания и активного переваривания информации народ взрывается, но громче всех слышится яростный поток нецензурной брани Олы, где вперемешку с французскими крылатыми фразами, дедовскими поговорками и всем известным английским матерком упоминается как сам израильтянин Зак, так и сербская недрогнувшая рука Йованы, спустившая тетиву.
Осознавшая это девушка, потупив взгляд и покраснев, произносит:
– Я не знала, к чему это приведет.
Обнимаю ее, похлопав по спине, а потом успокаиваю разбушевавшегося Олу, положив ему руку на грудь:
– Она все сделала правильно.
– Фил сохранил честь, Ола! – ревет Мануэль. – Что может быть важнее ненарушенного слова мужчины?
– Ничего, – одномоментно отвечают на риторический вопрос Эдди и Картер, а следом американец спрашивает: – А о чем речь, черт подери, мне объяснит кто-нибудь?