Испытатели
Шрифт:
Начальник вдруг сделался серьезным:
– - Слышал я про ваши проекты. Дело нешуточное. Где ваши расчеты?
В хороший летний день, не очень жаркий и не очень прохладный, бомбардировщик, нагрузившись бомбами и горючим, стартовал на юг.
Он мчался вперед, к Азовскому морю, а назад убегали рощи Подмосковья, черноземные поля Курска, меловые горы Белгорода.
– - Правильно идем, штурман?
– - спрашивал летчик.
– - Все точно, -- отвечал Бряндинский.
– - Скоро будет кочегарка.
– - Какая?
– - удивился летчик.
– -
И к ногам летчика лег промасленный пакет, в котором были завернуты шесть штук еще теплых московских пончиков.
– - Откуда они у тебя?
– - удивился летчик.
– - Небось, из Москвы летим!
– - ответил штурман.
Летчик стал закусывать. Тем временем внизу, под крылом машины, проносились затянутые черным заводским дымом промышленные города Донбасса, степи Приазовья, и наконец вдали, подобно огромному зеленому камню, в котором виднелись белые прожилки пены, сверкнуло море.
– - Мы у цели!
– - несколько минут спустя сказал Бряндинский деланным, театральным тоном.
– - Бомбы летят вниз!
Он открыл люки и нажал на установленные у прицела кнопки. Серия бомб рванулась вниз, и огромные водяные столбы взметнулись вверх.
– - Теперь можно разворачиваться домой, -- балагурил штурман, -погуляли на юге -- и хватит.
Они легли на обратный курс, и только что просмотренные пейзажи покатились назад, как в фильме, запущенном с конца.
Они уже пролетели Донбасс, все шло хорошо, но внезапно поднялся и с каждой минутой усиливался встречный ветер.
– - Ну, Саша, держись!
– - говорил летчик.
– - Следи, дорогуша, за курсом. Почти все в твоих руках. Если хоть немного попетляем, не миновать нам сидеть в лесу на деревьях.
– - Чуть-чуть поверни влево. Вот так держать!
– - Есть так держать!
– - в тон штурману отвечал летчик, поворачивая нос машины.
– - Молодец!.. Получай за это гостинец!
– - сказал штурман, и летчик увидел у своих ног еще один пакет, в котором оказались абрикосы.
– - А это откуда у тебя?
– - Как откуда! С юга, небось, летим.
Между тем из-за сильного ветра, значительно снижавшего скорость, стрелка бензиномера быстрее, чем хотелось, ползла к тому месту прибора, куда все чаще обращался взор летчика: к нулю.
И неиссякаемая бодрость штурмана все меньше действовала на ухудшавшееся настроение летчика. Самолет пересек границу Тульской области, перелетел в Московскую. Стрелка прибора колыхалась уже между нулем и первым ее делением, все более склоняясь к красной граничной черте.
Проклиная ветер, летчик напряженно вглядывался в даль. Он уже не спрашивал курс. Здесь все было знакомо, и летчик нетерпеливо ждал реку, за которой должен был показаться аэродром. Но то, что в другое время казалось бы близким, теперь представлялось чрезвычайно далеким, потому что расход бензина превышал расчетный.
Летчик сверху увидел Серпухов и вспомнил, что там
– - Серпухов прошли. Теперь пустяки остались!
И Серпухов, как и другие оставшиеся позади города, точно растаял под солнечными лучами.
Летчик так же старательно всматривался на север, как оттуда, с аэродрома, всматривались на юг. И он и те, другие, обрадовались, увидев наконец друг друга.
– - И сейчас, небось, горючка осталась?
– - спросил техник, когда летчик вылез на землю.
– - Не думаю. На всякий случай проверьте.
Техник отвернул краны. Несколько капель бензина упали на землю.
– - На зарядку зажигалки хватит!
– - крикнул он.
– - И то хорошо, -- сказал начальник.
– - Могло быть хуже.
– - Да!
– - многозначительно улыбнулся Бряндинский.
– - К тому же конструктора обманули. Дистанцию, вдвое большую расчетной, прошли.
– - Я думаю, он на это не обидится, -- сказал инженер.
– - Наоборот, обрадуется старина.
– - Хотя инструкцию придется ему несколько переделывать, -- рассмеялся летчик.
Три тысячи фигур
Начальник полагал, -- правда, он этого не высказывал вслух, -- что юркие крохотные истребители совершенно не подходят к монументальной, как памятник, фигуре летчика Стефановского. Ему, считал комбриг, больше идет летать на тяжелых и сверхтяжелых кораблях.
Относительно Нюхтикова, с его спокойным характером, величавой походкой, неторопливой речью и медленными движениями, комбриг был примерно такого же мнения. В узком кругу он иногда говаривал, что в этих двух летчиках, прекрасно испытавших бомбардировщики, он не видит той резвости и задора, которые присущи истребителям.
Это мнение начальства осложняло положение, так как, считая себя заядлыми истребителями, и Стефановский и Нюхтиков каждый раз напоминали, что обладают в этом деле нужной подготовкой и солидным стажем. В последнее время стало все больше появляться новых типов машин, и желание попилотировать ими, покувыркаться в зоне -- специальном месте для фигурных полетов -- до того обострилось, что у летчиков, как они выражались, "зубы ныли".
Число атак, которым подвергался начлет со стороны названных бомбардировщиков-истребителей, неуклонно возрастало, и он чувствовал, что его все теснее прижимают к стенке и что в конце концов придется уступить.
Когда такой день настал, комбриг был наготове.
– - Вот что, хлопцы, -- ответил он на очередную просьбу Стефановского и Нюхтикова дать им испытать какой-нибудь истребитель.
– - Видите вон ту машину, что пригнали еще два дня назад?
– - Видим!
– - хором ответили оба, даже не оборачиваясь в ту сторону, где она стояла. Они взяли ее на примету еще летящей, едва она показалась на горизонте.