Истерли Холл. Раскол дома
Шрифт:
Ему было так жаль ее.
Тим закрыл портсигар, решив больше не курить, чтобы избежать неодобрительного взгляда Молодого Стэна, когда надо будет выбрасывать окурок, и неторопливо вышел на солнце. В воздухе стоял аромат гиацинтов, смешанный с запахом табака. А, вот и полковник Поттер вместе с сэром Энтони. Оба попыхивали сигарами. Гаванские, можно не сомневаться. Мимо, глядя себе под ноги, прошли Брайди и Джеймс. Направляясь к тенту сзади, они полностью погрузились в разговор. В свою очередь они заметили его, и Джеймс окликнул Тима:
– Тим, мистер Харви сказал, что мы должны сейчас помочь разнести шампанское и канапе.
Тим вздохнул и махнул ему рукой.
Он засунул портсигар в карман. Милли, его мать, правильно сказала, что если Эви, Вер или Грейси взбредет в голову какая-нибудь идея, все должны встать в строй и участвовать в ее осуществлении. Сюда можно добавить и Брайди, подумал он. Лечить инвалидов, используя лошадей, – это ее затея. И почему они не вылезут из этого болота и не начнут жить по-человечески?
Он брел вслед за этими детьми – так он привык думать о них в последний год. Настоящие щенята: лают, потому что дерево не то, потом лают на ужасных фашистов. Неужели они не замечают, чего достиг континент? За тентом стояли Рон Симмондс, один из партнеров в руководстве отеля, и мистер Харви. Старый камердинер всегда был ему симпатичен, но мать высказывалась совсем по-другому. Старый тиран, который вмешивается во все дела, говорила она, но все-таки не такой назойливый, как миссис Мур.
Она изумилась, когда услышала, что мистер Харви женился на миссис Мур в конце войны. И как же она смеялась, ему даже стало как-то не по себе. Вообще ее смех ему не нравился. Он звучал искусственно, Грейси и его тетушки смеялись по-другому…
Рон окликнул его, широко улыбаясь.
– Тим, старина, приходится тратить свободное время. Просто забываешь, что у нас тут толпа ожидает кормежки.
Рядом с ним мистер Харви осторожно наливал шампанское в тонкие хрустальные бокалы. Бутылка была завернута в парчовую салфетку, старый камердинер слегка наклонял каждый бокал и наполнял твердой рукой.
Тим поднял поднос с бокалами и вошел под навес, откинув занавеску. Рон крикнул ему вдогонку:
– Займись левой стороной, если можешь, Тим. Дойди до столика с тортом. Брайди и Джеймс обслужат остальных. Там уже вовсю требуют канапе.
Огромного размера навес был украшен гиацинтами и миртом, символизирующими верность и любовь. Так, во всяком случае, объяснила Грейси. Под навесом стоял тяжелый аромат цветов, но Тим, как и всегда, почему-то улавливал еще и запах травы под настилом.
Он топнул по доскам, но настил даже не заскрипел. Десять лет назад дедушка Форбс и Том Уилсон, старый кузнец, оба когда-то работавшие над созданием протезов для раненых, потрудились на славу, когда делали эти соединяющиеся между собой деревянные секции настила. Трудность состояла в том, чтобы сделать стык как можно более плотным. Тиму тогда было очень интересно, и дедушка разрешил ему помогать. Именно тогда Джеку и пришла в голову мысль, что Тим может стать отличным инженером-конструктором. Он им и стал.
Тим обогнул стол для почетных гостей, держа поднос одними пальцами, и включился в работу. Он улыбался гостям, предлагая шампанское, а те хватали бокалы так, будто умирали от жажды в пустыне. Уже через две минуты он снова пришел к мистеру Харви, за полными бокалами, взял поднос, повернулся и снова вошел под навес.
На
– Немножко шипучки, а, дядя Эдвард?
Викарий пробормотал:
– Благодарю, Тим, очень любезно с твоей стороны.
Он взял последний бокал с подноса и провел по нему пальцем, оставляя полосу на запотевшем стекле, потом задумчиво поднял глаза.
– Спасибо, что ты проводил Грейси к алтарю. Получилось прекрасное семейное торжество, у меня на душе стало тепло.
Тим улыбнулся в ответ, заметив по ходу, что Эдвард так и не снял велосипедных застежек. Он просто старый дурак. Никакое это не семейное торжество. Если бы это было так, они пригласили бы его мать и Хейне. Совершенно типично для них, сказала его мать, когда он приезжал в прошлый раз. В этом семействе они до того слиплись друг с другом, что уже не живут, как отдельные люди. Ему показалось, что он еще сильнее задыхается. Скоро это ощущение поглотит его полностью. Грейси прогуливалась взад-вперед с правой стороны лужайки и болтала с Энни, державшей поднос с канапе. Увидев его, Энни помахала и подошла к нему.
– Как дела на твоей стороне, дружок? Моя публика проявляет похвальную умеренность в отношении икры. Все хотят оценить, что за чудеса сотворили Брайди и Эви, а уж про торт и говорить нечего. Их блюда – что-то потрясающее, правда? Я так рада за твоих маму и папу. У них сегодня счастливый день.
– Они действительно счастливы, – сказал он, улыбаясь. Ему нравилась Энни. Она проработала на кухне всю войну, хотя теперь она уже была замужем за сыном сэра Энтони, Гарри, и активно участвовала в организации работы Центра капитана Нива. Может быть, стоит поговорить с ней, чтобы попытаться узнать поточнее, что происходило, когда его мать работала в прачечной.
Энни улыбнулась и упорхнула назад, на свою сторону, а один из гостей поставил пустой бокал на поднос Тима и взял полный. Скоро остальные будут делать то же самое, если он не начнет шевелиться.
Навес открывался на лужайку, и он увидел, как отец управляется с пивной бочкой, услышал его смех, разносившийся эхом во все стороны. Тим вырос среди этих людей, с семьями, которые жили здесь годами. Многие все еще фермерствовали, все еще работали на шахтах, все еще… Его улыбка погасла.
Мать сказала, что ему, должно быть, невыносимо скучно с ними, и он только теперь осознал, как она права. Господи, как хорошо, что у него есть выход и он может сбежать в Берлин с его клубами, дансинг-холлами, воодушевлением, полной занятостью в стране, идущей вперед.
Впереди, под навесом, Кевин, бывший коридорный, открывал бочку с пивом, отлично управляясь здоровой рукой. Еще одно боевое ранение. Тим вздохнул. Похоже, все согласились с новой идеей сэра Энтони создать Комитет Мира, даже крикунья Брайди, так почему же они не понимают, что стать фашистом означает то же самое? Кто лучше поладит с нацистами?
Вместе обе страны могли разобраться с профсоюзами, вышвырнуть красных, которые только и ждут приказов из России, и всех прочих смутьянов. Они бы могли быстро шагать вперед, обеспечить полную занятость и никогда больше не воевать. Что скажет на это Комитет Мира? Тим улыбнулся дяде Эдварду, все еще бесцельно слоняющемуся от места к месту, как заблудшая душа. На входе он увидел дядю Оберона. Дела закончены, можно позволить себе пинту пива, пойти к друзьям. Вот, углубился в разговор с отцом. Как все это предсказуемо!