Истина в вине
Шрифт:
— Но…
— Все. Гуляй.
Дверь за ним захлопнулась. Он услышал, как задвинулась щеколда. Да, этот до завтрашнего утра ждать не будет. Надо вернуться сюда ночью, вместе они что-нибудь придумают. Таранов в отличной физической форме, да и он подготовлен к боевым действиям. Два бойца, не уступающих охранникам, им бы еще оружие. Хотя бы одно на двоих. Пистолет в подвале, а ключ от железной двери у хозяина замка. Попытаться вскрыть дверь? Попробовать выкрасть ключ?
Он задержался перед дверью в спальню Сивко и прислушался. Тихо. Спит, что ли? Федор Иванович выпил больше всех. И вчера, за ужином, и сегодня. До обеда и за. Причем мешает вино с водкой. Сколько же в него влезает! Решил вздремнуть перед очередными возлияниями, не иначе. Постучаться? После минутного раздумья пошел дальше, в другое крыло. И остановился перед дверью в спальню Елизавет Петровны.
Едва постучал. Дверь распахнулась.
— Заходи, — велела она. — Я тебя жду.
— Ждете?
— Забыл, на кого работаешь? Ни на шаг от меня не отходи, слышишь?
Дверь за ним закрылась.
— А как же ужин? — спросил он.
— Ужин?
— Воронов приглашал нас всех к ужину. Если и меня не будет, он разозлится.
— Чудовище! — с чувством сказала Елизавет Петровна.
— Воронов?
— Сказку вспомнила. Мультфильм. «Красавица и чудовище». Он запирает девушку в заколдованном замке. Ешь-пей, что хочешь, ходи, куда хочешь, кроме западного крыла, — она усмехнулась. — Никто тебе ничего не сделает. Но полюби чудовище, деваться тебе некуда. Финал известен.
— Вы смотрите мультфильмы? Похоже, что вы эту сказку знаете наизусть.
— Дочка смотрит. Засыпает под этот мультфильм, ее любимый. И все время плачет, когда чудовище превращается в прекрасного принца.
— Почему плачет-то?
— Ребенок, — пожала плечами Елизавет Петровна. — Кто ж знает? Я и сама теперь стала плакать, когда чары рассеиваются. К плохому, так же, как и к хорошему, быстро привыкаешь. Я уже успела приспособиться к чудовищу. И даже его полюбить. А принц, что принц? Он неинтересен.
— Странная логика. Ну, так что с ужином? Я, конечно, могу остаться с вами…
— Нет, иди. Я передумала. Будь там. Смотри, слушай. Я хочу знать, о чем вы будете говорить. Все подробности.
— Вы уверены? А не боитесь остаться одна?
— Я запрусь в своей спальне.
— Таранов так и сделал.
Елизавет Петровна фыркнула.
— А Федор Иванович, похоже, спит.
Она молчала.
— Можно сесть?
— Ах, да, — спохватилась она. — Садись, конечно.
Он расположился в кресле, она напротив. Сидела, положив ногу на ногу, покачивая туфелькой.
—
— Выбраться?
— Все хотят.
— Мы не выйдем отсюда, пока он этого не захочет. Неужели непонятно?
— Но почему он так поступает? Таранов говорит, что Дмитрий Александрович помешался на правосудии. После трагического случая с его женой.
— Да, это так, — кивнула Елизавет Петровна.
— Кто же тогда осмелился убить Бейлис?
Она вздрогнула. И молчала.
— Я полагаю, что Таранов, — нарушил молчание он.
— Иван? Может быть.
— А вас это не интересует? Вы не на это убийство намекали, когда ехали сюда? Боялись, что это вас ночью задушат? А почему?
— Да. Боялась. Боялась, что он перепутает.
— Что перепутает? Спальни? Но почему же вы тогда поехали? Если боялись? Если знали, что планируется убийство?
— Я ведь ни в чем не виновата, — вздохнула она. — Совесть моя чиста. Я верю в справедливость.
— Вы? В справедливость? — он чуть не подпрыгнул. «А справедливости нет. Ни на земле, ни выше».
— По-твоему, я тоже чудовище?
— По-моему, вы женщина, но…
— Что но?
— Как-то все это странно.
— Странно? Нет, Миша. Я тоже человек. Он позвал — я приехала. Правда, подстраховалась в отличие от остальных, приехала с охраной. Потому что я знаю чуть больше,
— Не хотите мне рассказать? Что за преступление? Что за тайна?
— Истина — в вине, — загадочно улыбнулась Елизавет Петровна.
— Я уже не в первый раз это слышу.
— Истина — в вине! — повторила она. — Иди, Миша, я хочу побыть одна. Мне надо бы прилечь. Мигрень.
«Мигрень! Пить надо меньше, — подумал он. — А то перед обедом бунгундское, в обед шабли, в полдник шампанское, а на ужин к услугам весь винный бутик. Она все-таки женщина». Он с сомнением посмотрел на Елизавет Петровну. Женщина? Половые признаки налицо, но характер нордический, стойкий. И не женский, это уж точно.
— Почему вы не хотите, чтобы я предпринял решительные действия?
— Это какие?
— Освободил бы-вас.
Она расхохоталась. Сквозь смех сказала:
— Силами одного человека?
— Таранов готов со мной объединиться. Вместе мы бы сняли часового на смотровой башне.
— А дальше что?
— Позвонили бы. В милицию или в службу безопасности. Его, вашу, Сивко, какая разница?
— И в самом деле, никакой. Ну, действуй.
— Значит, вы этого хотите?
— Ну, разумеется, хочу!
— Мне ночевать в вашей комнате? — в упор спросил он.