Истина в вине
Шрифт:
— А говорят, правда. Вроде бы за тобой был должок.
— Что за намеки?!
— А нечего валить все на Таранова. Ты, Лиза, ловко переводишь стрелки. Но раз ты слышала, как Иван ходил ночью по замку, значит, и сама не спала. А что тебе мешало войти ночью в ее спальню и задушить подушкой? А потом свалить все на Таранова.
— Я не хочу говорить сейчас о Бейлис, — резко сказала Елизавет Петровна. — Я хочу говорить о нас. Давай спустимся в погреб.
— Я только что оттуда.
— Я не видела новинок. Твоих последних приобретений, — продолжала настаивать Елизавет Петровна.
—
— Я сама это решу.
— Какая же ты… Ну, хорошо. Идем.
В кабинете раздались шаги. Он поспешно отскочил от двери. И вовремя. Из распахнувшейся двери стремительно вышел Воронов, следом широко, по-мужски шагала Елизавет Петровна. Добилась-таки своего! Идти следом за ними? Его никто не звал. Во-первых, в узком коридоре не спрячешься, да и света там достаточно. Его тут же заметят. А если они спустятся вниз, то железную дверь прикроют, и услышать, о чем они говорят там, в погребе, не удастся. Это во-вторых. Значит, затея пустая. Пусть идут туда вдвоем. Воронова Елизавет Петровна не боится, идет с ним в погреб одна, охрану не зовет. Не он убийца. С убийцей она бы без охраны никуда не пошла. Тут дела амурные. Пусть идут.
Он постоял в коридоре, прислушался. Тихо. Таранов наверху ждет Зигмунда. А сомелье-то сейчас внизу, на кухне, там семейная сцена. Сивко? Из его комнаты по-прежнему ни звука. После минутного раздумья направился туда и осторожно постучался:
— Федор Иванович? Вы не спите?
— Кто там?
— Михаил.
Не быстро, но Сивко ему таки открыл. Спросил хрипло, протирая заспанные глаза:
— Вздремнул я. А что случилось?
— Да пока ничего. Вы поужинали?
— Да.
Он бегло оглядел комнату поверх головы Федора Ивановича, тот был намного ниже. Ничего подозрительного, постель примята, на столе посуда с остатками еды, бутылка водки. Дегустацией мы, значит, в компании богатых друзей занимаемся, а за закрытой дверью водочку употребляем. Когда нас никто не видит. Все они лицемеры. Думает, французское вино заставит забыть о неприглядном прошлом. А прошлое у него… Мама дорогая? Неужто он? Тот самый Федор Иванович?
— Я отдыхаю, — зевнул Сивко. — В чем дело?
— Скажите, Федор Иванович, а мы раньше не встречались?
— Раньше? Не помню.
— Мне знакомо ваше лицо.
— Хе-хе, лицо как лицо, — проскрипел Сивко.
— Да уж… Извините, — спохватился он. — Чем собираетесь заняться?
— Как это чем? Спать!
— Намек понял. Ну что ж, спокойной ночи, Федор Иванович!
— И тебе того же, — хитро посмотрел на него Сивко и закрыл дверь.
«Никто не собирается спать. И Федор Иванович тоже. Похоже, они о чем-то договорились с моей хозяйкой. Но меня в свои планы не посвящают. Ну, что ж… Если бы Елизавет Петровна хотела, чтобы я к ним присоединился, она бы об этом сказала. А если инструкций нет, то… То надо их подождать!»
Поскольку заняться ему было нечем, он вернулся в свою комнату и улегся поверх покрывала. Надо подождать. Кто-нибудь, да постучится в его дверь. Кто-нибудь, да…
…Ждать пришлось около получаса. И не постучались, а поскреблись. Он сразу понял: женщина. Но на Елизавет Петровну не похоже.
— Миша, открой, пожалуйста.
Он вздохнул и крикнул:
— Не заперто!
Дверь приоткрылась, и в комнату впорхнула Ника. Все в том же коротком зеленом платье, на шее сверкающее колье, в руках сумка. Не сумочка, а именно сумка. Хозяйственная. Ника поставила ее на пол у двери, подошла и уселась на кровать, у него в ногах. Спросила, моргнув длинными ресницами:
— Ты на меня сердишься?
— Ничуть!
— Сердишься. Ты обиделся.
— На что?
— Я же не виновата в том, что красивая! Ну да, мужчины за мной ухаживают.
— И в том, что спальни перепутала, тоже не виновата?
— Какие спальни? — округлила глаза Ника.
— Вчера. Когда спряталась за портьерой. Ты думала, что вошел Таранов, а это был я. Ты ему готовила сюрприз. А тебе не кажется, что папа тебя подставил? И сделал это нарочно?
— Какая чушь! — сверкнула глазами Ника.
— Папа нарочно отправил тебя не в ту спальню. Я ведь знаю, зачем ты приехала.
— И зачем же? — насмешливо спросила рыжая.
— У вас с Тарановым что-то было. Не роман, а так, романчик. Он тебя даже не помнит. Переспал, а наутро забыл. А ты планы строила. Представляла, как идешь под венец с красавцем миллионером, на зависть всем подругам и брошенным им девицам. А Таранов про тебя и думать забыл. То-то тебе было обидно! Но ты сдаваться не привыкла. Узнала о вечеринке для членов элитного винного клуба и уговорила родителей тайком провести тебя в замок. Ты знала, что Таранов здесь будет. Ты долго за ним следишь. Знаешь все его привычки.
— Сообразительный! — прошипела Ника.
— Я случайно подслушал его разговор с твоим отцом, — признался он. — Только что, у лестницы на чердак.
— Ах, так?
— Я в курсе, что Таранов тебя бросил. Вы в ресторане познакомились, в котором ты работаешь. Он тебя подцепил или ты его? В общем, интерес был взаимным, но не долгим, — насмешливо сказал он. — Зигмунд что, пытался с ним поговорить? Убедить его в твоей любви и преданности?
— Я страдала, плакала. А папа этого не выносит. И мама тоже. Это она велела отцу.
— И он подкараулил Таранова у дверей ресторана и сказал, что, как честный человек, тот обязан теперь на тебе жениться. То-то Иван смеялся! У него таких, как ты, вагон и маленькая тележка!
— Замолчи! — Ника метнулась к нему, выставив острые розовые коготочки. Прямо как кошка!
— Спокойно, — перехватил он ее руки и несильно сжал.
— Ой!
— Не надо так волноваться. И врать не надо. Таранов дал твоему папе деньги, да? Компенсация за моральный ущерб. И перестал заезжать в ресторан, где ты работаешь. А ты стала искать с ним встречи. Но он же повсюду с охраной. Секретарям не велено с тобой соединять, охране не велено тебя пускать. Ни в дом, ни в офис. Номер мобильного телефона изменился. Странно, что он тебя не сразу вспомнил. Но, видимо, у него длинный список. Таких, как ты. Персон нон грата. И поэтому ты пришла ко мне. Мириться. Не пропадать же выходным?