Истина всегда одна

Башибузук Александр

политический руководитель (сокр. политрук) — воинская должность военнослужащих военно-политического состава вооружённых сил Советской России и Вооружённых Сил СССР, существовавшая в различные периоды 1919–1942 годов, уполномоченных осуществлять политический контроль над личным составом и действиями командиров подразделений

Но командиром роты, скорее всего, был майор, широкоплечий, могучий коротышка,

с наголо бритым черепом и тяжелой челюстью. По мнению Вани, больше смахивающий не на командира роты, а на какого-то бандита.

Личный состав роты быстро выстроился вразнобой у стены здания. Ваня уже знал, что строиться надо по ранжиру, но утруждать себя не стал и просто стал сбоку. К нему пристроилось остальное пополнение.

— Раваняйсу, смирну… — грозно и визгливо скомандовал тот же Мамед, а потом, смешно дрыгая ногами помаршировал к командирам.

Но майор оборвал ее рвение на полпути.

— Отставить… — брезгливо просил он сиплым голосом, а потом обвел строй неприязненным взглядом и только через долгую паузу поздоровался.

— Здравия желаю, товарищи красноармейцы.

— Здравжелатовкомандир!!! — не особо дружно ответил личный состав. И это еще мягко говоря.

Майор скривился, словно хлебнул уксуса и бросил остальным командирам.

— Займитесь личным составом, — а сам пошел в сторону небольшого домика, судя по всему, конторы животноводческого комплекса.

За ним потопал очкарик, на ходу махнув пополнению.

— Вновь прибывшие за мной…

Занимал он маленькую комнатушку в домике, где на стенах висели какие-то пожелтевшие графики и принял Ваню первого.

— Красноармеец Куприн по вашему приказанию прибыл.

Политрук доброжелательно кивнул и показал на колченогую табуретку:

— Присаживайтесь, красноармеец Куприн. Для начала, давайте познакомимся. Я Уланов Андрей…

Тут он стрельнул взглядом за спину Ивана и в комнатушке появилось еще одно действующее лицо. Невысокий, плотный лейтенант, но не простой, а судя по синим петлицам, лейтенант госбезопасности. Абсолютно ничем не примечательный молодой мужик лет тридцати возрастом. Какой-то весь серый и неприметный.

— Товарищ уполномоченный Особого отдела, — политрук встал, но на его лице особой приязни не появилось. А точнее, свое недовольство он совсем срывать не стал.

— Работайте, работайте, Андрей Владимирович, я не буду вам мешать… — особист вежливо закивал и пристроился на табурет в углу комнатушки.

Политрук кивнул в ответ, далее последовали стандартные вопросы: где родился, с кем женился и так далее и тому подобное. Ваня отвечал машинально, за многочисленные допросы в спецлагере он отточил свою легенду до идеала.

— Насколько вы хорошо знаете немецкий язык? — вдруг встрял в разговор особист.

Ваня насторожился и осторожно ответил:

— Понимаю все, говорю бегло, но с акцентом. Немцы сразу поймут, что я не коренной житель

Германии…

Особист непонятно вздернул бровь, но задать следующий вопрос не успел, потому что в комнатушку ворвался командир роты.

— Этот что ли, тот самый Куприн? — пренебрежительно хмыкнул он.

Ваня вскочил и смолчал.

— Он самый, — ответил за него замполит. — Красноармеец Куприн Иван Иванович.

— Сколько в окружении провел? — комроты уставился на Ваню.

— Чуть меньше месяца…

— Сам вышел? — ротный еще раз хмыкнул.

— Сам, товарищ майор…

— Ну-ну, — в исполнении майора последовало хмыканье в третий раз. — Молодец, раз вышел. Но учти! — он больно ткнул Ивана в грудь пальцем. — У меня любимчиков никогда не было и не будет. Получил — отбудешь как положено! А то ишь ты, взяли манеру. Так сказать, служи по Уставу, завоюешь честь и славу. Усек, Куприн?

Вот тут разом недовольно скривились и политрук и особист, словно ротный выдал какую-то тайну или обломал какие-то их загадочные планы на Ивана. В общем, Ваня нихрена не понял и заочно решил, что майор придурок, каких еще поискать надо. О политруке и особисте пока своего мнения не составил, но при этом, исходя из своего прошлого опыта, прекрасно знал, что от таковых ничего хорошего ждать не стоит.

Сеанс вопросов и ответов ротный тоже безжалостно порушил, потащив командиров к себе на совещание. В общем, Ваню турнули, чему он явно обрадовался. Но только сначала, потому что в расположении уже во всю начали дрючить личный состав.

— Жопу, жопу прижми, мать твою! Отставить, красноармеец Аллахвердиев, марш на рубеж… — старлей со шрамом огрел палкой отклячившего задницу «диневального», вдруг заметил Ваню и свирепо гаркнул:

— Красноармеец, тебе особое приглашение надо? Ко мне!

Но привлечь к осваиванию передвижения по-пластунски Ивана не успели, потому что прибыло очередное пополнение, около шестидесяти бойцов, но в отличие от Вани, они прибыли своим ходом, что явно просматривалось на черных от пыли физиономиях.

Иван еще больше приуныл, потому что формирование штрафной роты продвигалось как-то уж слишком быстро.

Но унывал недолго, потому что…

Увидел…

Ваня едва сдержался, чтобы не кинуться к щуплому, маленькому кривоногому бойцу. Да что там, он едва не потерял сознание, когда увидел…

Якута Петра Петрова!!!

За все многочисленные попытки выжить Ваня встречался со многими людьми, но только с Петруха для него стал настоящим близким человеком. У Ивана слезы на глаза наворачивались, когда он представлял, как якут мыкается в одиночестве по болотам. Даже если бы в расположение прибыли Курицына и Елистратова вместе, Петрухе он обрадовался бы больше.

— Ну еб… — Ваня украдкой стер со скулы слезу и уже было собрался подойти к якуту, но тут прибыло целая колонна грузовиков с вооружением.