Истина всегда одна
Шрифт:
Прибывших отправили отдыхать, а остальных заставили разгружать ящики и сносить их в склад.
Радость от встречи с якутом еще не утихла, но она не помешала Ивану сильно удивиться, сиречь охренеть, после того, как он разобрался, что привезли.
А удивиться было чему. Он давно привык, что с автоматическим оружием в армии совсем плохо, а тут привезли целых пять пулеметов, два Максима и три ДП. Мало того, помимо винтовок и карабинов Мосина, еще два ящика автоматов ППД и три десятка винтовок СВТ. Патроны и гранаты вообще таскали часа два. Да что
СВТ — самозарядная винтовка системы Токарева, принята на вооружение в 1939 году.
ДП — Дегтярева пехотный, ручной пулемёт калибра 7,62 мм, разработанный Василием Алексеевичем Дегтярёвым. ДП стал одним из первых образцов стрелкового оружия, созданных в СССР.
Вывод напрашивался сам.
«Кормят как на убой, вооружают до зубов, значит на убой и бросят…» — подумал Иван. Но не особо огорчился. Сытым и вооруженным даже на убой идти легче.
После разгрузки он было опять наладился к якуту, но тут явил себя на свет ротный и приказал формировать роту по штатной структуре.
Поднялась суматоха, по результатам которой, Иван очутился во взводе старшего лейтенанта Рощина Александра Сергеевича, того самого молодого амбала со шрамом на морде. В отделение вместе с Ваней в числе прочих попал «диневальный» Аллахвердиев, азербайджанец из Баку и, к счастью, Петруха. Комодом назначили украинца Миколу Демьяненко, в прошлом младшего сержанта, осужденного за систематическое пьянство и разгильдяйство.
О чем он сам радостно признался, в стиле, мол, бухал и по возможности буду продолжать.
Командир и личный состав отделения Ивана вполне устроил — люди как люди. Однако один их красноармейцев по фамилии Хливкий, все-таки несколько насторожил. Какой-то он был скользкий и противный и по манере поведения и по внешности. Словом, полностью соответствовал своей фамилии. Но спешить с оценкой Ваня не стал, так как давно убедился, что люди частенько не соответствуют своей внешности и даже поведению.
После того, как разобрались со штатами, возможности перемолвиться с Петрухой все равно не появилось. Чертовы командиры свое дело знали крепко и продолжили образцово показательно дрючить роту. Даже Ваня, привыкший к физическим нагрузкам и более-менее сохранивший спортивную форму вымотался до предела.
«От хорошего солдата должно пахнуть говном и потом… — зло повторял он услышанную фразу. — Собаки сутулые, мать вашу. Заебут же до бесчувствия, уроды…»
Но послушно выполнял команды, потому что уже понял — строптивым в армии не место.
Обедали снова сытно — густым супом и кашей. После обеда опять началась муштра, а потом прозвучала команда:
— Приготовится к медосмотру!!!
Ваня в этот момент остервенело тыкал жердиной в соломенное чучело, учась штыковому бою и не сразу сообразил откуда в расположении взялся медработник.
Потому что этим самым медработником оказалась…
Стройная, худенькая девчонка в форме с медицинской сумкой чрез плечо. Серенькая, с простеньким личиком, но она показалась Ивану настоящей богиней.
Потому что это была военфельдшер Курицына!
— Холосая баба! Осень холосая! — восхищенно прошепелявил Петруха, рядом с Иваном. Его тоже заставили колоть палкой чучело, но получалось у якута так себе.
— Хорошая, — охотно согласился Ваня, до крови прикусив губу от переполнявшего его счастья.
Глава 4
Несмотря на переполнявшую его радость Ваня быстро взял себя в руки. Опять же, недавнее прошлое почти напрочь выжгло из его характера лишнюю эмоциональность. Ни о каких отношениях с Курицыной сейчас даже речи не может идти. Кто он, а кто она? Даже расспросить о том, как она вышла из окружения и живы ли, Елистратова с Хусаиновой, не получится.
«Ну да хрен с ним… — вяло подумал он. — Да, слава Богу, выжила, порадовались и хватит…»
Занятия в расположении прекратились, личный состав первого взвода стал в очередь в контору, где должен был проходить медосмотр, а второй взвод уселся в тенечке под стеной коровника, дожидаясь своей очереди.
Иван старался держаться поближе к якуту, но заводить разговор не спешил. В самом деле, ну не скажешь же Петрухе, что они в одной из прошлых жизней гоняли вместе фрицев по болотам и грохнули целого командарма. В общем. Ваня искал повода заговорить, чтобы все выглядело естественно.
Солдаты потихоньку начали знакомиться и общаться, но якут вел себя тихо и спокойно и ни с кем не разговаривал. Только мусолил свою пустую трубочку с каменным лицом, чуть в стороне от всех.
Ваня слегка поколебался и достал из внутреннего кармана свою старую заначку, еще со спецлагеря, щепотку махорки, завернутую в кусок газеты. Сам он не курил, но давно понял, что курево в армии ценилось на вес золота и его надо беречь.
— Держи…
Петруха внимательно посмотрел на Ивана, но подношение не взял и проскрипел.
— Моя твоя дать нисего нет.
— Держи, говорю, — Ваня насильно сунул пакетик якуту в руку. — Ничего мне не надо. Я не курю, мне курево без надобности. Бери!
Якут мгновенно разулыбался, несколько раз кивнул и принялся быстро набивать трубку, попутно болтая скороговоркой.
— Твоя как совут? Моя Петл Петлов, якута знаесь? Моя якута! Тосе оклусения был? Э-ээ… засем там делают? Моя не хотел ити к своим, но сибко скусьно было леса, говолить ни с кем, а немса наса ясык не понимаеть, сибко дурная немса. Увидел наса, посел с ними и присел. А командила говолит иди Петл Петлов тлибунал. Засем тлибунал? Какой тлибунал? А тлибунал говолит иди стлафная. Стлафная!!! Засем стлафная? Моя нисево не делал плохой. Мал-мала стлелил немса, потом наси присли и я с ними усел…