Шрифт:
Рассказы
Экскурс в прошлое
Сразу повеяло холодом, за неделю почти весь лист на деревьях пожелтел. А еще только конец августа, должно быть тепло – бабье лето. Он встал с дивана, выключил телевизор, подошел к окну – с четвертого этажа хороший был обзор, километра на два, хорошо была видна дорога на Елово. Вчера прошел дождь. Сегодня, он был уверен, было предчувствие, погода наладится, прояснится. 15 минут двенадцатого. Он отошел от окна, достал из шкафа свитер, оделся, вышел на улицу. Детская площадка у дома отдыхала, было временное затишье. В 7 в 8 вечера площадка оживала, собиралась ребятня. Было шумно, как на базаре.
«Вера, Ольга! Домой!» – звал он детей. Голос был строгим, он узнал его. Дети выросли,
– Папа, а сколько на небе звезд?
Маленькая еще была, в садик ходила.
– Хочешь узнать? – ответил он.
– Хочу, – обрадовалась Ольга.
– А вот сколько у тебя на голове волос, столько и на небе звезд.
Ольга ничего не поняла. Сравнение было не совсем удачным, завуалированным.
Кажется, это было вчера, позавчера, а прошло… если не целая жизнь, то много. Побаливало сердце, была одышка. Жена вот уж как четыре года на погосте, царствие ей небесное. Хорошая была женщина, добрая. Если бы не эти ее нервные срывы, когда она становилась грубой, непредсказуемой. Он не понимал, отчего эта резкая смена настроения. В ответ она только смеялась, запрокинув голову назад, закрыв глаза. Странным был ее смех, словно она не хотела смеяться смеялась. У нее были красивые руки, и лицом она вышла, и телом была ладная. Была ли любовь? Да, он любил, может, – как-то по-своему, но любил. Она хотела большего.
Он вышел на улицу Попова – новый микрорайон. Дома все высотные. А когда-то здесь был частный сектор, шаткие деревянные мостки, грязь по колено. Вместо универмага стоял большой деревянный дом со множеством хозяйственных построек. Была конюшня или коровник, сколько он ни проходил мимо, всегда лежал свежий навоз, он ни разу не видел, чтобы кто-нибудь выносил его. И ничего не стало – ни двора, ни навоза. Прошло, наверное, лет тридцать, если не больше. Время, время…
Он прибавил шаг. Пришла электричка из Круглово, поселка городского типа. В мае у Алексея, брата, был день рождения. Собралась почти вся родня. Он тоже ездил в Круглово на день рождения. Алексею уже было за 70. Седой. Он почти не выходил из дома, был совсем больной: пожинал плоды своей не совсем трезвой, безалаберной жизни в прошлом.
Лист местами нападал, словно кто специально насорил. Скоро должна быть просека, ягодное место, малинник. Но вот весь город узнал про малинник, и ягод не стало.
А он ведрами таскал малину с просеки. Мать варила варенье. Он, счастливый, сидел ждал приторной пенки с варенья.
За просекой был покос. Место красивое. Жена расстилала одеяло, выкладывала из сумки продукты. Пикник! Дети в восторге. И так почти каждую весну, пикник стал семейной традицией. Потом жена захворала, Вера сдавала экзамены в институт, стало не до природы.
Небо почти совсем очистилось от облаков… Домой, – в настоящее!
Шутник
Дождь. Во второй школе проходили выборы губернатора. Третий избирательный участок. «Сердце разорвано, это – моя вина. Сердце разорвано», – пела Валерия. Он стоял недалеко от школы, на углу, смотрел, как проходили выборы. Проголосовали Киселевы. Он – глава городского поселения, она – бухгалтер. Семенова Мария Степановна, председатель первичной организации партии «Единая Россия», пошла голосовать, без головного убора, зонта… Соседка из 5-й квартиры прошла с двумя сумками продуктов, семья большая, все есть хотят… Он забыл уж, когда последний раз ходил на выборы: какая разница, кто победит – Иванов или Петров. Он не знал ни того, ни другого – что за люди, чем дышат, правда видел по телевизору раза два. Наобещать все можно, что и дороги будут хорошие, и зарплата подрастет. Наобещают, а потом в кусты, скажут – кризис, что хотели. Выборы – это как лотерея: повезет – не повезет. Хорошо с президентом повезло, стоящий мужик, в обиду страну не даст, может за себя постоять. А то попадется какой-нибудь болтун или алкаш. И мучайся потом с ним. И в правительстве надо, чтобы люди сидели серьезные, отвечали за свои слова, чтобы была одна команда. Вот тогда будет результат! Не будет этих 12% населения, живущего за чертой бедности. Он не был против выборов:
Зябко передернув плечами раз-другой, он пошел в алкосупермаркет «Лион». «Пошел в «Лео», налево», – говорил друзьям, когда собирался в «Лион». Вчера он весь вечер проспорил с женой, доказывал все, что выборы – это праздник. День особенный и без бутылки никак нельзя. К тому ж сестра обещала с мужем зайти. Жена вроде как не против была, а сегодня: «Может, не надо тратиться?» Как не надо? Не каждый же день выборы.
От школы до «Лиона» было недалеко, метров триста, через улицу. Вахтер, как он звал охранников, сухопарый мужчина предпенсионного возраста или уже на пенсии, даже не поздоровался, а всегда здоровался. Он тоже промолчал, прошел в винно-водочный отдел. Охранник следом. Какой только водки не было: тут тебе и «Калашников», «Альфа», «Омега», «Градус», «Мягкая», «Честная», «Снегирь», «Нектар», «Беленькая», «Путинка», «Пятница», «Парламент», «Зимняя дорога», «Журавль», «Медведь», «Живица» – глаза разбегаются. Он взял «Градус». Он всегда ее брал. Проверено, не фальсификат. А то тут он взял «Пятницу», как раз была пятница, перед выходными. Такая горечь! На утро голова… трещит. Дикарь такой был у Робинзона Крузо на необитаемом острове – Пятница.
Тут же, рядом, слева от винно-водочного отдела, были консервы – свиная, говяжья тушенка. Сайра. Килька в томате. Чипсы. Сразу тебе и закуска, пожалуйста.
Он прошел к кассе. Кассир, девушка с серьезным лицом, тоже ни «здравствуйте», ни «добрый день». Как сговорились. Расплатившись, он, придав лицу выражение крайней озабоченности, недоумения, как бы между прочим заметил:
– А ведь только у вас можно купить спиртное, а так везде продажа спиртного запрещена… Как первого сентября, на выпускные, день десантника… тоже запрещена была продажа спиртного. День выборов. Такой день…
Кассир не дала договорить:
– Верните бутылку. Антон! Иди сюда!
– Пошутил я.
– Антон!
Появился охранник Антон.
– Мужчина говорит, что сегодня, в день выборов, продажа спиртного запрещена.
– Я пошутил.
Охранник опять промолчал, ничего не сказал.
Домой он пошел той же дорогой мимо школы. Играла музыка, накрапывал дождь. Какая-то женщина останавливала всех, кто выходил из школы, что-то записывала в тетрадь. Явка голосующих была невысокой, процентов, может, 30, но никак не 40. Не было такого, чтобы люди шли и шли, как в советское время – с гармошкой, один за другим, потоком. Кто-то не пошел голосовать, был на даче. Кого-то напугала погода. А кто, как он, просто не пошел – и все.
Он уже подходил к дому, женщина в синем плаще звонила по домофону и никак не могла дозвониться.
– Сейчас, – подошел он с ключами.
– Не надо. Я по домофону обзваниваю, спрашиваю, все ли проголосовали.
– Но не у всех домофон.
Лицо женщины показалось знакомым.
– А вы проголосовали?
– Нет.
– Будете голосовать?
– Нет.
Странно, женщина даже не спросила почему.
– Явка низкая на участке. Вот и заставляют меня ходить.
– Э… милая. Презент надо. – Он и с презентом не пошел бы голосовать. – Приманка. Манок. Это такой свисток у охотников, с помощью которого они подманивают дичь. Я помню, мать у меня ходила на выборы. Вставала в 5 часов утра, раньше рано были выборы. Выкидывали дефицит – копченую колбасу, мандарины, шоколадные конфеты. Было за что голосовать , вставать рано.