Истина
Шрифт:
– Пойдем работать? – не выдержал Шурик. – Если бы стропили, давно бы закончили, – на всякий случай добавил он.
Чазов ничего не ответил. Зина пошла на кран. Еще один час работы. Последний. Чазова мутило, в горле все пересохло, мучила жажда. Шурику все было нипочем, работал легко, играючи. Молодой. После работы, когда машина уехала, Шурик еще сделал гимнастику, размял не задействованные в работе мышцы и пошел в цех. В цехе он позвонил Витьке насчет баскетбола, напомнил, что завтра игра, потом нашел Капустина, предупредил, чтобы пока не включал ножницы, надо смотреть. В каптерке Шурик
– Чего надо? – строго спросил Шурик.
– А тебе чего надо?
– От тебя мне ничего не надо, – спокойно ответил Шурик. – Что с тебя возьмешь.
– …Кроме анализа, – усмехнулся Генка.
– Это ты про себя говоришь? Ну ладно. Чего надо? Зачем пришел?
– Дай денег.
– Извини, ничем помочь не могу. Сам без денег. Ты дома так же врываешься, как ко мне?
– Так же.
– Ну тогда с тобой все ясно…
– Надо идти болты точить. Срочно.
Генка ушел. Был уже обед. Шурик с Комаровым пошли в столовую.
После обеда Шурик взял у Пашки ножовку по металлу распилить трубу, вытащить старый кабель, пропустить новый для насоса. Полотно было старое, беззубое, да и пилить было неудобно, труба была у самой стены. Шурик сломал полотно. Можно было отрезать трубу резаком. Надо было Топоркова просить. Человек нудный. Грубиян. Эти его глупые вопросы: зачем, почему? Не любил так Шурик. Он не для себя старался, для производства надо было. Топоркову было на все наплевать. Шурик кусал губы, нервничал.
Топорков сидел в курилке. Работы у него было мало, случалось, что и по полсмены сидел, скучал. Шурик хотел было по-хорошему:
– Володя, трубу надо отрезать.
– Иди режь! Что я тебе – не даю? – усмехнулся Топорков.
– Там ненадолго. Я ножовкой пилил. Полотно сломал. Надо резак.
– Бери. Знаешь, где стоит.
От такой наглости Шурик так сразу не нашелся, что ответить, угрожающе заводил ртом туда сюда.
– Володя, ты мне трубу отрежешь? – поинтересовался Шурик. – Что тебе, трудно сказать?
– Ты говоришь, что тебе резак надо. Бери.
– Мне нужен ты – с резаком. Трубу отрезать. Кабель протянуть для насоса. Понял?
– Нет, – притворялся Топорков, разыгрывал комедию.
– Ну что, мне идти к мастеру? Идешь? – последний раз спросил Шурик.
– Сейчас приду. Дебил несчастный. Идиот! Засранец! – громко ругался Топорков.
В туалет Шурик ходил не чаще других. Последнее время «по-большому» он все больше дома ходил.
Когда Топорков отрезал трубу, Шурик выговаривал:
– А ты ругался. Работы-то на пять минут. Раскричался.
– А пошел ты!
Шурик не понимал, отчего Топорков злился. На работе – не дома. Надо работать. Шурик не для себя старался.
Четыре дня из жизни Никифора
– Да… – многозначительно протянул Никифор. – Заболел. Я заболел. И ничего тут не поделаешь. Так, видимо, надо. Но кому надо? Кому надо – тому надо. Заболел – и все!
Прошло уже полчаса, как прозвенел будильник, а Никифор все лежал. Он всегда сразу вставал, как прозвенит будильник, и все шло своим чередом – зарядка,
– Ничего страшного. Все болеют. Ты лучше всех, что ли? Чудак, право. А может, ты просто устал? 66 лет. Интересно, есть температура?
Измерить же температуру было нечем. Не было градусника. Никифор все хотел купить и забывал. Была бы семья, а так одному вроде как и ни к чему. Двенадцать лет в этом году будет, как Никифор проводил жену в последний путь, откуда никто не возвращается. Жил он один. Конечно, если бы нашлась хорошая женщина, он бы женился. Он думал об этом. Правда, один – сам себе хозяин, ни перед кем отчитываться не надо. И сейчас Никифор мог лежать целый день, и никто не сказал бы «вставай».
– Так оно конечно. Но все равно женщина не помешала бы. К примеру, сварить что-нибудь, воды подать… – опять заговорил Никифор сам с собой.
Говорить с самим собой Никифор начал после Нового года и вот уж как два месяца сам с собой разговаривал. Ничего плохого Никифор в этом не находил. Почему бы и не поговорить? Никто не слышал. Дома один.
– Заболел, значит, говоришь. И что у тебя за болезнь такая? Простуда? А может, грипп? Надо больше отдыхать. Лежать.
Никифор лег на живот и уснул. Когда проснулся, был десятый час.
– Вставай, батенька! Батенька… Жена все так говорила. Царствие ей небесное. Вставай давай! Или еще полежать хочешь? Смотри по самочувствию. Целый день лежать – тоже не дело. Потом лягу, после обеда. Поднимайся, не ленись. Ты – мужик!
Никифор через силу поднялся, сделал зарядку, хоть и нездоровилось, позавтракал и прошел в комнату.
– Ну вот поел. Лечь, что ли? Больной должен лежать. А прогулка? Нет, надо пройтись. Свежий морозный воздух взбодрит, – Никифор подошел к окну. – Ветра, кажется, нет. Это хорошо. Все равно одевайся теплее. Болеешь. Одеваюсь… Футболка, безрукавка, свитер. Сейчас будет тепло. Молодец!
После прогулки был обед, тихий час. Уснул Никифор не сразу, долго ворочался. Неспокойно как-то было на душе. Проснулся в три часа. Вставать совсем не хотелось.
– Ну полежи, полежи еще немного, – разрешал Никифор. – Отлежаться надо.
Никифор с полчаса еще полежал и встал.
– Ну вот и хорошо. А чего хорошо? Отдохнул хорошо. Болеть тоже надо с умом. Ты когда, Никифор, последний раз болел? Весной. Человек ты уже не молодой. Организм ослаблен. Чего ж ты хочешь? Совсем не болеть? Такого не бывает. Все тело ломит. Похоже, грипп. Хорошо бы меду. Кислое сбивает температуру, и – больше пить. Ты хочешь пить? Да-да, я к тебе, грипп, обращаюсь. Ты думаешь, я того… рехнулся на старости лет. Нет, я в своем уме. Ты у меня надолго? Не хочешь со мной разговаривать. Я понимаю. Я на тебя не в обиде. Пришел – так пришел. Все болеют. И вот теперь мой черед настал. Грипп… Не нравится мне это слово. Давай я тебя буду звать Гриша. Гриша… Неплохо, правда? А я Никифор. Вот мы и знакомы. Ты, Гриша, как долго у меня пробудешь? У меня много работы. Надо ремонт в квартире делать, хотя бы косметический. На хороший ремонт денег нет. Сходить в гараж, машину посмотреть. Чего молчишь? Как я себя буду вести. Понятно. Все будет хорошо.