Истинная для дракона. Противостояние

Владимирова Анна

Алиса много рассказывала об Институте в Санкт-Петербурге, который организовал Дракон, об их работе на износ, о рисках, с которыми сталкиваются каждый день. Теперь я начинала понимать, чем именно занимались джинны — тем же самым. Только никто их не вытаскивал, как Дракон своих ведов.

Я слышала разговоры Аршада со своими советниками, и их обрывки собирались теперь в целую картину: Повелителя беспокоило, что джиннов становится все меньше. Но никогда он не стал бы их вызволять, рискуя свободой — в этом сомневаться не приходилось.

А

Дракон рискнул. Похоже, что люди для него были важнее всего. Не статус, не сила — люди. За которых он отдал все. И меня тоже. Я ожидала, что привычное чувство одиночества вынудит съежиться, сжаться и задрожать, только ничего подобного не произошло. В груди отзывчиво потеплело, а Дракон вдруг выпрямился и оглянулся. Я едва успела вжаться в стенку, расплескав кипяток. Никакой радости от такого вторжения в себя я не чувствовала! Да, мужчины разные, но их намерения — одинаковые!

«Трахаться за несуществующую свободу» — это он имел в виду мои отношения с Аршадом! Да что он знает о свободе?! Для меня та жизнь и была свобода! Другой не предложили! И чем он решил выделиться?! Тем, что трахаться с ним, видите ли, не обязательно? Вон как набрасывается на елку! Скоро голыми руками ее будет рвать…

Тут я подалась ближе к окну, привлеченная внезапным прекращением бурной деятельности. Дракон застыл с большим поленом в руках… и оно вдруг вспыхнуло. Ярко, с искрами! Треск горящей сосновой смолы донесся и до меня, аж рот наполнился слюной — так захотелось подойти ближе и вдохнуть аромат горящей древесины! Зачем он это сделал — непонятно. Только он положил бревно на землю, добавил к нему еще несколько, накидал тонких веток и оставил костер гореть…

Я снова выругалась, прислонившись затылком к стене.

На его огонь хотелось лететь…

* * *

Я пришел под утро, когда, как мне казалось, вымотался достаточно, но Мира не собиралась облегчать мне жизнь. Скорее, наоборот. Она спала без одежды, натянув на себя тонкое покрывало, и взгляд сам собой прикипал к ее неприкрытой спине. Вдруг показалось, что утренний свет неправильно изгибается на ее светлой коже, уродливо корчится между ребрами, рисуя неправильные линии. Не в силах отвести взгляд, я медленно приблизился и опустился рядом.

Шрамы. Вся ее спина испещрена кривыми белесыми шрамами… Не соображая, что делаю, я протянул руку и коснулся одного. Перед глазами потемнело от ярости. Я даже предположить не мог, что он опустится до такого! Хлестать плетьми… ее?! Из горла вырвалось сдавленное рычание, и Мира вздрогнула, вздохнула глубже…

— Прекрати меня мучить… — прошептала сонно.

— Я не мучаю, — собственный голос показался незнакомым.

— Ты мешаешь спать своими угрызениями совести, — она перехватила край простыни и натянула до плеч. — Приятно, что убиваешься, но давай отложим до утра?

Я резко поднялся и вылетел из комнаты, чувствуя, что не зря присмотрел еще одну елочку за забором, но в последний момент изменил направление. Холодный душ

остудил голову и тело, разом навалилась зверская усталость. Обернув плотно бедра полотенцем, я вернулся в спальню и в одном порыве улегся в кровать, притягивая девушку к себе. Я был готов ко всему — что дернется, подскочит, заорет, и заранее знал, что не выпущу. Не могу больше. Но Мира даже не пикнула. Позволила прижать себя спиной к груди и, поерзав, устроилась удобнее.

В эту секунду что-то надломилось между нами, словно оба просто устали бороться: она — со мной, я — с собой. Но ее «быть может» и мое «да» успокоило разом нервы и расслабило так, что я впервые за долгое время вдохнул глубоко и спокойно.

Из ее груди вдруг раздалось урчание, и моя девочка встрепенулась.

— Тш, — прижал ее к себе, мысленно успокаивая ее звериную суть. — Все хорошо… — Мира тяжело задышала, и я позволил себе коснуться губами ее затылка. — Ты не обернешься, пока не будешь готова, обещаю. Все хорошо…

Я почувствовал, как ее холодные пальчики обхватили мое запястье, как она вжалась в меня сильнее, и вымученно улыбнулся.

* * *

Я, наверное, сошла с ума… Все это безумие вокруг, очевидно, затягивало, потому что во сне я скакала по снегу большой крылатой кошкой. Прыгала по сугробам, точила когти о деревья, загоняла до полусмерти несчастно зайца и была счастлива как никогда. Переполнявший меня восторг и чужой взгляд, наблюдавший за всей этой вакханалией — все, с чем я проснулась утром. Но так я еще никогда не встречала рассвет: в руках глубоко спящего Дракона — его редкое дыхание было едва слышно — было спокойно и тепло.

Привычным движением размяла затекшие запястья с браслетами — ничего не поменялось. Их все еще хотелось содрать, пусть и с кожей. Я уже пробовала — не выходит. Слишком узкие.

Осторожно выползла из постели и обернулась к мужчине. Он не проснулся, хотя мне стоило усилий, чтобы вылезти из его рук. Вероятно, настолько устал. Подумав, я осторожно натянула на него край одеяла и, довольная результатом, выглянула в окно. Было рано — тени на снегу еще не сменили насыщенный сиреневый цвет на прозрачный голубой. Ночью выпал снег, припорошил остатки елки и костра. В груди ожили эмоции, которые испытывала во сне, и я решилась рискнуть. Натянула джинсы, утащила в дом задубевшую футболку Дракона, которую он бросил на крыльце. Она пахла потрясающе — морозом и еле уловимым ароматом мужского пота.

— Ррр… — вырвалось восторженное из груди.

— Да щас! — шепотом возмутилась я. — Сиди тихо и… не мешай. — Натянула футболку на голое тело и выскользнула во двор.

Губы сами растянулись в предвкушении, я вдохнула полной грудью. Тишина. Меня наполнило до краев неописуемым счастьем. Сбежала босиком со ступеней и погрузила стопы в ближайший сугроб:

— Уррр… — даже не поняла, кто это заурчал — она или я, но это уже не пугало. Она была со мной заодно — броситься в снег и бежать!