Истинная для дракона. Противостояние
Шрифт:
— Вернемся, — капитулировала я.
— Мира, ты чай будешь? — послышалось от порога сквозь детскую возню в гостиной, и меня отпустило. Никому не было до нас особого дела. Это я не привыкла к такой «жизни на ладони и кончике нервов», а семья Алисы только так и жила.
— Буду, — кивнула я. — Тебе помочь?
— Давай!
Мне досталась обязанность сборщика грязной посуды, но когда я пробралась к раковине, чуть не выронила ношу — ко мне протягивал руки Алекс:
— Давай.
— Ты моешь посуду?
— Мою, — пожал плечами мужчина, — а что?
— Я думала, ты —
Алекс рассмеялся, обнажая заостренные клыки:
— Тигры любят воду.
Он глянул на меня искрящимися глазами:
— Прости, что так вышло сегодня. Я виноват перед тобой — не стоило подкрадываться…
Я пожала плечами:
— Хорошо, что ты извиняешься, а не я перед Алисой за то, что тебя больше нет.
— Ну, — хмыкнул он, — завалить меня было бы не так просто, но да… Хорошо, что все хорошо закончилось.
Я будто смотрела на себя со стороны и не верила, что так легко вжилась в шкуру зверя. Но мне вдруг стало комфортно. Здесь все честно. Жестко, но честно. Без фальшивых улыбок надир и джиннов, традиционного унизительного прислуживания слабых и угождения сильным. Не было золота и сверкающих камней, чтобы обозначать статус и величие. Этим мужчинам ничего этого не было нужно, чтобы быть настоящими. И это их Аршад считает низшей расой?
Когда все расселись пить чай возле камина, я продолжала рассматривать оборотней, размышляя, хотя Дракон всячески старался меня от этого отвлечь. Усадил к себе на колени и принялся рассеянно ласкать напряженные мышцы вдоль позвоночника, вынуждая жмуриться и задерживать дыхание, чтобы не постанывать.
Анна уже дремала в руках Мирослава, и за ними наблюдать было особенно любопытно. Как Мирослав осторожно обнимает ее, стараясь не потревожить, как задерживает взгляд на ее лице, кривит губы в улыбке и, не сдерживаясь, проводит пальцами по ее щеке. И тогда уже улыбается она…
— Пап, вы побудете еще? — спросила Алиса, укачивая сына на груди.
И здесь для меня начиналось очередное непривычное явление. Надиры никогда не кормили детей грудью в присутствии мужчин, которые, кажется, вообще не подозревали, что их дети сосут грудь и выглядят иначе, когда не в парадном костюмчике.
— Да, раз уж Зул всех собрал, — кивнул Мирослав без тени улыбки и обратился к Азулу. — Выйдем? Есть разговор…
Когда Дракон выпустил меня из рук, стало прохладно, и я съежилась в большом кресле.
Я ждал этого разговора весь вечер. Мирослав напрягся сразу, как только Мира заговорила на арабском, а это значило, что я чего-то еще не знаю.
— Что происходит? — задал вопрос, когда за нами закрылись двери.
Мирослав удостоил меня долгого взгляда:
— Джинны начали выселять оборотней со своих территорий.
Я шумно выдохнул и стиснул зубы: вот он — ответ Аршада.
— Когда?
— Двадцать шесть часов назад.
Я ведь знал, что он ответит. Аршад и прежде был вспыльчив, а теперь, когда у него отобрали… кого? Игрушку? Не похоже. То, что он выселяет оборотней — объявление Совету Высших войны. Шаг, мягко сказать, необдуманный.
— Теперь ты мне скажи, насколько я прав, — вывел меня из мрачных размышлений Мирослав.
— Да, это из-за нее.
Он прикрыл глаза, качая головой. Мы замолчали, погрузившись в одинаково мрачные мысли.
— Как так вышло? — спросил Мир, наконец. — Странно. Ты, джинны, она…
— У меня с Повелителем джиннов давние счеты. Мира оказалась заложницей наших непростых отношений…
Я всматривался в маленький огонек в окошке пристройки — кажется, мы с Мирой забыли выключить свет в ванной. А в крови медленно закипал яд злости. Хотелось найти Аршада и набить ему морду, чтобы пришел в себя. Или не пришел долго. Хотя то, что Мира теперь связала нас, было непостижимо. Я до последнего не верил, что она ему на самом деле так нужна, и даже браслеты на ее запястьях казались лишь наручниками мне назло, но никак не атрибутами реального выбора Аршада. Думал, он играется — не более. Но теперь понимал — я выдрал Миру наживую откуда-то, где у него могло оказаться сердце.
Мирослав молчал, но я мог предположить, о чем он думает: я развязал войну, которая никому не нужна. Если вернуть Миру Аршаду, все можно остановить. И Мирослав, как Высший Правящий, заинтересован именно в этом.
— Девушку отдавать ему нельзя, — вдруг огорошил меня Мир. — Покажем слабость раз — сядет на голову. Он давно не считает зверей за достойных существ. Кроме того, — он выпрямился, опираясь на перила, — ты — лидер ведов. Напряжение, которое вечно долбит западную часть, можно было бы ослабить, если ты открыто встанешь на сторону Высшего совета. Ты ведь… тот самый Неправящий Высший, срытый союзник, о котором говорила Кира?
Я кивнул. С Советом и Кирой у меня была давняя история.
— Ты держал равновесие мира оборотней и ведов, прекратил войну сто лет назад, заставив всех Правящих зверей и ведов сесть за стол переговоров. Но никогда не хотел входить в состав Высших и занимал малозаметную роль Магистра института в Питере.
— Не думаю, что сейчас об этом вспомнят, — мотнул головой.
— Напомним, — возразил Мирослав, и я ощутил прилив благодарности.
Он давал понять, что поддержит, и это значило, что я ни разу в нем не ошибся. Мирослав мыслил шире, чем я ожидал. Но это не значит, что так будут мыслить все Правящие.
— Не могу ее отдать, Мирослав, — позволил себе эмоции. Он заслуживал моего доверия.
— Я понимаю, — твердо посмотрел на меня собеседник. — Мы будем рассматривать Миру лишь в качестве повода, а реальные причины джинны обрисовывали нам последние несколько лет — это открытые провокации конфликтов.
Только Мира не была поводом. Она являлась именно причиной, и скрыть это не удастся.
Когда старшие дети улеглись спать, а Алекс ушел укладывать сына, мы с Алисой и Анной устроились в гостиной. Я с тревогой поглядывала в сторону дверей, куда ушел Азул с Мирославом, и чувствовала нервную дрожь. Но та будто была не моей. Если это нервничал Дракон, то, видимо, причины были.