Истинно моя

Роуз Николь

— Клиент?

— Нет. Он руководит частной охранной компанией, с которой заключила контракт Камилой.

Бабушка понимающе кивает:

— У него в заднице палка, и он не знает, что ты существуешь? Твой дедушка был таким же, когда мы впервые встретились.

Я фыркаю, мне трудно в это поверить. Дедушка боготворил землю, по которой ходила бабушка, и все это знали. У мужчины не было ни единой поэтической косточки в теле, но он писал ей самые нежные любовные письма.

— Зейн знает, что я существую, — бормочу

я. — Этот мужчина не оставляет меня в покое.

Бабушка и Бетси переглядываются еще раз. Клянусь, за последние восемьдесят лет они отточили свои близнецовые способности. Взглядом они говорят друг другу больше, чем большинство людей говорит за час разговора. Это правда ужасно.

Я не понимаю, что они сейчас говорят, но бабушка обнимает меня за плечи и запускает пальцы в мои волосы.

— Тогда, возможно, тебе стоит перестать сопротивляться ему и выяснить, почему он так отчаянно преследует тебя, дорогая девочка. Прежде чем ты упустишь то, чего уже не сможешь вернуть.

— Она права. — Бетси решительно кивает головой. — Ты же не хочешь в итоге оказаться старой и одинокой, как я, не так ли?

— Ты не одна, Бетси. У тебя есть мы.

Она улыбается мне, но улыбка не достигает ее глаз, как обычно.

— И я бы не изменила этого ни на минуту. Но есть некоторые ошибки, которые ты не можешь вернуть, милая девочка. Я знаю, потому что сделала то же самое, что и ты сейчас делаешь. Я боролась с этим, пока не упустила своего мужчину, он уехал из города. Он ушел на войну, так и не узнав, что я к нему чувствую.

— Бетс. — Выражение моего лица меняется. Я этого не знала. Я всегда думала, что она так и не вышла замуж, потому что никогда не хотела, чтобы ее ограничивали. Она всегда была независимой и, казалось бы, довольная собой. — Он… он умер за границей?

— Что? Боже мой, девочка, нет. Мужчина пришел домой и решил заняться грабежом банков.

— Бетси, я не думаю, что эта история возымеет ожидаемый эффект, — криво говорю я. По моему мнению, это больше похоже на то, что она смогла избежать плохой доли.

— Война меняет людей, Эммалин. Мужчина, вернувшийся с той войны, был не тем, в кого я влюбилась. Кто знает, как сложилась бы жизнь, если бы я просто немного поддалась? — спрашивает она. — Возможно, его жизнь сложилась бы иначе.

— А может быть, ты бы тоже стала грабителем банков.

— Это сработало для Бонни и Клайда, не так ли?

— Что? Нет! Нет, с Бонни и Клайдом это не сработало, — говорю я, недоверчиво смеясь. — Их история закончилась смертью.

— Возможно, но все закончилось тем, что они были вместе. — Глаза Бетси сверкают. — Это должно что-то значить.

Я никогда не считала свою тетю безнадежным романтиком, но думаю, что она, возможно, самый большой романтик, которого я знаю. Я не совсем уверена, что она права, говоря, что лучше всего умереть вместе с позором,

но, возможно, они с бабушкой правы.

Я так упорно боролась, чтобы защитить свое сердце от Зейна… но что, если для этого придется оставить его открытым, чтобы его разбили? Действительно ли это тот груз, который я хочу нести всю оставшуюся жизнь?

— Нам нужно поговорить.

— Мы сейчас разговариваем, Зейн, — говорю я, держа телефон между плечом и ухом, пока работаю над корректурой пресс-релиза, который Камила бросила мне на стол несколько минут назад.

— С глазу на глаз.

— Мы только позавчера разговаривали лично, — напоминаю я ему. — Ты загнал меня в угол в комнате отдыха и поцеловал. — Возможно, он забыл, но я точно нет. С момента моего разговора с бабушкой и Бетси я не думала ни о чем, кроме него и этих двух поцелуев. На самом деле они стали звездами очень ярких и очень разочаровывающих снов.

— Это был не поцелуй. Это было прощание. Когда я тебя поцелую, ты это узнаешь.

— Твои губы коснулись моих. — Я украдкой оглядываюсь по сторонам, чтобы убедиться, что Камила не находится достаточно близко, чтобы можно было подслушать. Я еще не рассказала ей о поцелуях. — Это определенно были поцелуи.

— Да? Хочешь проверить эту теорию?

Звонок колокольчика над входной дверью привлек мое внимание. Когда я поднимаю взгляд, там стоит один очень горячий гигант, выглядящий невероятно самодовольным. И слишком горячо в костюме-тройке. На нем униформа телохранителя выглядит чертовски хорошо.

— Привет, ягненок, — тянет он.

Как он вообще мог звонить со своего рабочего номера, если разговаривал по мобильному телефону? Телефоны не должны так работать!

— Тебе положено быть в офисе, — жалуюсь я в трубку.

— Переадресовал номер, — он ухмыляется, прислоняясь к дверному косяку. — Ты думаешь, я случайно отвечаю на телефонные звонки каждый раз, когда ты звонишь?

— Нет. Я думала, мне просто не везло, — ворчу я, заслужив от него еще большую улыбку. — Почему ты позвонил мне, если уже был здесь? — И почему я до сих пор разговариваю с ним по телефону, когда он стоит передо мной? Господи.

Я роняю телефон в подставку чуть сильнее, чем необходимо.

Он посмеивается, прежде чем оторвать свой от уха и засунуть в нагрудный карман.

— Я позвонил, чтобы отвлечь тебя, чтобы на этот раз ты оставила свою хорошенькую маленькую попку под столом, пока я не доберусь до здания. Не хотелось бы, чтобы ты потеряла под столом еще один тампон, малышка.

— О, Боже мой. Пожалуйста, покинь мой кабинет.

— Нет, могу. — Он трезвеет, улыбка скатывается с его лица. — Нам надо поговорить.