Истинно моя
Шрифт:
Мужчина великолепен со своими растрепанными волосами и стальными серыми глазами. Наша комната отдыха выглядит как долбаный чулан, когда он в ней. И дело не в его размерах, которые впечатляют, а в его присутствии. Он привлекает внимание, даже не говоря ни слова.
— Что ты здесь делаешь? — пищу я. Да, пищу так, будто у меня что-то застряло в горле. — Тебя здесь не должно быть.
— Тебя тоже. — Одна темная бровь поднимается, когда он ухмыляется мне. — Но ты меня избегала, и вот я здесь.
—
— Нет? Значит, тебя просто не было в офисе каждый раз, когда я заходил на прошлой неделе?
— Камиле нужно много вещей. — Я медленно продвигаюсь вдоль стойки, сохраняя пространство между нами. — Я ее помощник. Помощники помогают, выполняя поручения и доставляя вещи. Это прописано в должностной инструкции, Зейн.
— Угу. И пропустила раздачу автографов последней книги Адриана, потому что я там был? Как ты это объяснишь? — Он продолжает приближаться ко мне, его глаза сосредоточены на моем лице.
— У меня были дела, о которых нужно было позаботиться. Личные дела, — уточняю я. — Это не имело к тебе никакого отношения. — Что на самом деле верно. Бабушка делала ежегодное МРТ.
— Верно. И спряталась под столом, когда увидела, что я иду? Какое у тебя оправдание этому, малышка?
— Я не пряталась. Я кое-что искала. Откуда мне было знать, что ты здесь?
— Что ты искала?
— Кое-что.
— Что именно?
— Тампон. — Это первое, что приходит на ум. Я не знаю, почему. Может быть, потому, что Вселенная действительно меня ненавидит.
Его шаги на минуту замирают, уголки губ приподнимаются:
— Ты была под столом в поисках тампона?
— Да. Я имею в виду, нет. — Я зажмуриваюсь и жду, пока пол разверзнется и поглотит меня, но этого не происходит. Фактически, мой рот просто продолжает говорить, прямо говоря о сценарии крушения поезда. — Я имею в виду, он выпал.
Мария Богородица. Пожалуйста, заставь меня прекратить говорить сейчас.
— Он выпал? — Его улыбка теперь такая большая.
— Из моей сумочки! Он выпал из моей сумочки.
— Они часто выпадают?
— Пожалуйста, перестань, — шепчу я, хотя и не знаю, говорю ли я с ним или с собой. В любом случае, мне очень хочется, чтобы этот разговор немедленно завершился и я просто не говорила самому горячему мужчине, которого я когда-либо встречала, что я искала под столом выпавший тампон.
Может быть, я здесь сумасшедшая.
— Ты нашла его? Там все в порядке, малышка?
Мои глаза открываются.
— Я не буду обсуждать это с тобой, Зейн.
— Тампоны или твой цикл?
— Мы не будем говорить ни о том, ни о другом.
— Месячные это нормально, ягненок. Я бы больше беспокоился, если бы у тебя их не было. — Легкая улыбка тронула его губы, в серых глазах появилось
Он собирается исследовать выпадающие тампоны?
— Перестаньте дразнить. — На этот раз я определенно говорю с ним.
Звук его смеха накатывает на меня.
— Я перестану дразнить тебя, если ты согласишься поужинать со мной сегодня вечером.
— Мы уже обсудили это. Я не могу с тобой встречаться.
— Ты все продолжаешь это говорить, — рычит он, быстро сокращая оставшееся расстояние между нами. Прежде чем я успеваю проскользнуть мимо него, он оказывается передо мной, блокируя меня, положив одну руку на шкаф над моей головой. — Но у тебя был шанс избавиться от меня, и ты им не воспользовался. Мы оба знаем, что это потому, что ты умираешь от желания сказать «да».
— Нет, это не так.
— Я не знаю, почему ты так упорно борешься, ягненок. Ты знаешь, что это только вопрос времени, когда ты признаешь, что не можешь дышать без меня, — бормочет он, наклоняясь надо мной. Он так чертовски близко, что я чувствую запах мяты его зубной пасты и пряностей его одеколона. Я чувствую тепло, исходящее от его тела. Все мои чувства работают на опережение. То есть они работают против меня, подвергая меня сексуальному вуду, который на меня воздействует.
— Не могу, — шепчу я.
— Поужинай со мной.
— Я же говорила тебе, я не могу.
— Почему нет?
— У меня есть дела.
— Что за дела? — Его рука обхватывает мою челюсть, наклоняя мою голову вверх, пока наши глаза не встречаются. — Чего ты так боишься?
— Н-ничего, — вру я.
— Лнунья.
Господи, как трудно думать, когда он так близко.
— Я не вру, Зейн, — фыркаю я, раздражаясь, потому что он горячий, так близко и прав, черт возьми. Есть причина. Их две. Им восемьдесят, и буквально на прошлой неделе их выгнали из казино за попытку, и неудачу, подтасовать карты. — Может быть, я лучше проведу время с бабушкой, чем буду встречаться с тобой.
Выражение его лица смягчается.
— Ты заботишься о своей бабушке?
— Да. И ее сестре-близняшке. — Я поднимаю подбородок. — Они живут со мной. Вот видишь? Я ничего не боюсь. Я просто занята.
— Возможно, это правда, — шепчет он, наклоняя голову, как будто раскрывает мне секрет. — Но мы оба знаем, что настоящая причина, по которой ты продолжаешь говорить мне «нет», заключается в том, что ты чувствовала то же самое, что и я в тот первый день в моем офисе, и это напугало тебя до чертиков, Эмма. Ты пытаешься оттолкнуть меня и одновременно принимаешь меня ближе, боясь, что ты сделаешь неверный шаг.